Люба не отвечала, не останавливалась.
Навстречу им мужик, настолько пьяный, что не удержался на ногах и, цепляясь за чей-то забор, рухнул без чувств прямо в грязную, мутную лужу.
— Я плохой, да, я плохой? А этот лучше? — кричал Вася, показывая на пьяницу. — Мне таким быть, да? Это нормально! Это привычно! Это наш антураж!
Люба бросила через плечо на ходу:
— Ты грязнее его!
— Сама виновата! — бежал за ней вслед Василий. — Я же ведь предлагал — давай без обмана, открыто, и не в одностороннем порядке, а на паритетных началах! Не надо бы было скрываться. Всё, как у цивилизованных людей. Как у шведов! Да за такую свободу я б тебя ещё больше ценил!
Но Люба сквозь слёзы ответила на ходу:
— Теперь мне нужен другой оценщик. Дом я выставлю на продажу. А ты забудь туда дорогу.
Василий остановился. Тьфу ты! Ну и куда теперь идти? Повернул назад, потом снова развернулся, потом ещё пару раз покрутился на месте, как кобель за своим хвостом.
— А, теперь уж всё равно! — взвинчено рубанул он воздух ладонью и побежал в сторону столовой. Распалённый-то ого какой от поварихи выскочил!
Входная дверь столовой по-прежнему была на запоре. Разгорячённый Василий быстренько вбежал в ворота и нырнул в чёрный вход.
Быстро-быстро прошмыгнул мимо ведёр и больших кастрюль, мешков и ящиков в коридоре — и на кухню. Зубанчиха подняла голову от стола, где измельчала петрушку. Он, прерывисто дыша, не говоря ни слова, подбежал к ней, выхватил у неё нож, отбросил в сторону, развернул повариху к себе спиной и толкнул вперёд, на разделочный стол.
… Потом молча застёгивал ширинку.
— Я к тебе больше не приду, — только и сказал.
На что она спокойно улыбнулась, сверкнув стальным зубом:
— Не ты первый, не ты последний. Иди, Вася, а то наши счас с овощами прыедуть.
Взяла кастрюлю и понесла её к плите. Поставила на конфорку с огнём. Обернулась:
— Што ж не уходишь?
— Водки налей. Полный стакан.
Она молча подошла к шкафу, налила полстакана.
— Мало, — сказал Василий.
— Пей, што дають. Тибе и от этого развизёть, как соплю.
— Полный! — рявкнул Василий. — Если я «грязнее» последнего пьянчуги, то этот очиститель как раз для меня! Налить, я сказал!!!
Она испуганно налила:
— На! Тольки проваливай!
Расстроенная Люба уже подходила к своему дому, когда заметила, что напротив, через улицу, Петя у своего двора возится с калиткой — чинит щеколду. В белой майке, мускулистый.
Люба остановилась, уткнулась взглядом в землю. А в следующую секунду произошло то, чего Люба от себя самой никогда не ожидала. Она гордо тряхнула головой, во взгляде злая решимость появилась.
