Несмотря на чудесный солнечный день и прекрасный маршрут, на то, что шли мы по большей части неплохо, а порой даже очень хорошо, на последних двух участках Майлз начал потихоньку ворчать и ругаться. Вскоре мы достигли ключевого траверса под обширным и практически непроходимым потолком — длинным, уходящим в сторону, осыпающимся каменным козырьком, верхние слои которого из-за длительного попеременного воздействия жары и холода потрескались и отслаивались тонкими пластинами. Тут он не выдержал и стремительно двинулся через него в сторону, не задерживаясь, чтобы поставить для меня хоть какую-то страховку. Я сердито травила веревку. Такие длинные траверсы опасны как для первого номера, так и для второго. Свалишься на вертикальном участке, и веревка всегда останется сверху, поэтому будешь падать метр, от силы два. Но если сорвешься на траверсе вторым номером, то будешь лететь от того места, где был, до точки, над которой первый номер закрепил страховку. В моем случае это добрых метров двадцать. Я не выдержала и глянула вниз. Прежде я всегда это делала без особого страха, но тут до меня вдруг дошло, что траверс глубоко подрезан. Когда я начну по нему восхождение, подо мной окажется пропасть глубиной не меньше пятидесяти метров. Пожалуй, даже больше, но точно просчитать расстояние тут невозможно. Внизу виднелись маленькие зеленые пятнышки деревьев на оранжево-розовом фоне каменистой почвы и крохотные точечки, черненькие, как муравьи, вероятно козы.
Я обернулась, но Майлз уже скрылся из виду за краем скалы наверху, и веревка больше не шевелилась. Я посмотрела налево. Далеко внизу маячила синяя бандана на голове Джеза. Она медленно, скачками ползла вверх, это парень проходил очередной участок. Ив за неровностями скалы не было видно. Я осталась совершенно одна. Искушение подождать, пока Джез доберется до нужного выступа, чтоб подстраховать меня, было огромно. В тени нависающего козырька было холодно, темно и одиноко. Да и само по себе это местечко не для слабонервных, особенно если тебя ждет перспектива карабкаться дальше. Но уже через пару минут веревки три раза дернулись. Это был сигнал, что Майлз достиг безопасного места и закрепил анкер. Я отцепила веревки от страховочного приспособления и смотрела, как они ползли по скале, пока не натянулись на моей беседке.[38] Дерг, дерг, дерг! Это следующий сигнал, значит, он взял меня на страховку. Чего только я в этот момент про него не подумала. Дрожащими руками я сняла приспособление, которое держало страхующую веревку, и тоже дернула. Мол, готова подниматься. Я прикоснулась к амулету, который на счастье накануне прицепила к беседке сзади, чтоб не повредить, и начала подъем по траверсу. Первые два движения я проделала, дрожа от страха. Мне казалось, что я абсолютно не защищена. Теперь меня с Майлзом связывала вся длина веревки. Одно неверное движение — и я сорвусь, повисну на ней, как на маятнике, и изо всей силы шмякнусь о скалу. В лучшем случае это грозит ободранными ладонями и исцарапанным лицом. В худшем — страховка не выдержит нагрузки, и мы оба полетим с горы в пропасть. Дрожь в ладонях перешла в мышцы рук, а потом и бедер, в колени. Я балансировала на одной ноге, опираясь на выступ, несчастные пять сантиметров крошащегося камня. Для рук не было никакой опоры вообще, обе ладони прижимались к кварцитовой поверхности, совершенно ненадежной, если не сказать больше.
