У мужчин, похоже, с межкультурными связями особых проблем не было. Джез с Майлзом быстро нашли общий язык со своими насмешниками и уже гоняли с ними мяч. Скоро к ним присоединились и парни постарше. Они бегали, толкались, кричали и смеялись с не меньшим жаром, чем детишки.
— Ага, — сказала Ив. — Футбол — это язык межнационального общения.
Мы сидели, разговаривали, прихлебывали кофе и наблюдали, как перед нашими глазами проходила будничная жизнь города. Через дорогу, в тени навеса над витриной парикмахерской, лежали две кошки, полосатые, свирепые, как тигры, с хитрющими глазами и длинными лапами. Как и мы, они предавались созерцанию. В метре от них на боку развалилась большая бродячая собака с тремя щенками, присосавшимися к ее сиськам. Люди, выходящие из заведения, переступали через нее очень осторожно, хотя я где-то точно читала о том, что мусульмане собак не любят, считая их нечистыми животными. Никто, похоже, не совал носа в чужую жизнь. Минута уходила за минутой, мне становилось все легче, спокойней. Маленькая, туго натянутая пружина внутри меня постепенно ослабевала.
Тем вечером мы решили отужинать в ресторане, который Майлз обнаружил еще в первый свой приезд, и тут выяснилось, что в городишке вместе с нами остановились еще как минимум три группы скалолазов. Кое-кто успел побывать в баре отеля, единственном месте здесь, имеющем лицензию на торговлю спиртными напитками, и был уже слегка на рогах. Было много криков, визгливого смеха и шума, когда мы шли, спотыкаясь в темноте, по узенькой улочке между стенами глинобитных домов. Вход в ресторан был озарен богато украшенным светильником, обрамлен побегами гибискуса и бугенвиллеи. На внешней стене яркими, несмешанными красками было нарисовано огромное улыбающееся солнце — вполне подходящий символ для такого городишки и отношения его жителей к жизни. Майлз постучал в дверь, через несколько мгновений она открылась, и мы увидели перед собой высокого человека в синем берберском одеянии и красном платке на голове. Сверкая глазами, он оглядел нас — дюжину скалолазов с Запада — волосатиков в потертых джинсах, отравляющих свежий ночной воздух запахом пива, женщин с бесстыдно непокрытыми головами. Мне невольно пришло в голову, что этот человек может подумать о нас, шумных, грязных, не уважающих никого, только самих себя, всех поголовно безбожников, но он заключил Джеза с Майлзом в объятия, умудрившись при этом захватить огромными ручищами всю компанию, и запустил нас внутрь.
