Она ускорила шаг, но он быстро догнал ее, загородил дорогу и, глядя сверкающими глазами, заявил:
— Пошли погуляем.
— По доброй воле я никуда с тобой не пойду.
— Делай, что говорю, если понимаешь, в чем твое благо.
— С каких это пор мужчина имеет право указывать женщине, что ей делать?
— Если не послушаешься, горько пожалеешь. — Он схватил ее за руку. — Надеюсь, ты никому не сболтнула лишнего.
— Не понимаю, о чем ты.
Росси слегка встряхнул девушку.
— Ты прекрасно знаешь, о чем я.
— Ах, о том, как ты храбро бросался камнями в беззащитную старуху?
— Она что, умерла? — спросил он, с какой-то жадностью заглядывая ей в глаза.
— А с чего это вдруг наследник самого вождя беспокоится о судьбе бедной странствующей баггара? — с любопытством всмотревшись ему в лицо, поинтересовалась Мариата.
— Да-да, она всего лишь жалкая бродяжка. — Росси сверкнул глазами. — Но скажи, жива старуха или нет? Говори!
— Счастлива сообщить, что ее смерть не отяготит твою совесть.
Росси отпустил руку Мариаты, отступил и сказал как-то не очень искренне:
— Рад это слышать. А где она сейчас?
Мариата не торопилась с ответом.
— Пошла своей дорогой, — наконец сказала она и увидела облегчение на его лице. — А сейчас мне хочется побыть одной. — Девушка широко зевнула. — Я что-то устала сегодня. Столько разных событий…
— Я провожу тебя до шатра твоей тетушки.
— Зачем мне провожатый? Тут совсем близко, никто меня не украдет, — рассмеялась Мариата.
— Мало ли. — Он взял ее за локоть и повел прочь от костров. — Никому не говори про ту старуху, ни слова, ты меня слышишь?
— Да кто она такая? Почему ты боишься, что про нее узнают?
— Тебя это не касается.
У входа в шатер Дассин Мариата остановилась.
— Доброй ночи, Росси.
Выдернув у него руку, она нырнула в шатер, нащупала светильник, зажгла его и расправила постель. Девушка привезла с собой вышитое покрывало, сотканное на юге Марокко. Она очень любила его. По золотому полю один за другим шагали верблюды в виде красных геометрических фигурок, ничего не говорящих тому, кто не умеет читать эту абстрактную символику, а по краю шли стилизованные под звездочки цветы, как на мозаичных изразцах, которые Мариата видела как-то раз в алжирском городе Таманрассетте. Эти узоры напоминали ей о доме, покинутом в такой спешке.
— Возьми только то, что сможешь унести, — грубо приказал тогда отец. — У твоей тетушки Дассин есть все, что тебе понадобится, а я не хочу задерживать караван, которому придется тащить твое барахло через всю пустыню.
