Наконец один мужчина медленно встал, высоко поднял голову, настороженно взглянул на них и вышел навстречу. На нем был рваный заплатанный халат. Несмотря на властное лицо, он не очень-то был похож на вождя. Мужчина поприветствовал их, как полагалось по обычаю, и замолчал, ожидая, что скажут гостьи.
Мариата объяснила, что Рахме нужен знахарь, а еще ее следует накормить и напоить.
— Сейчас мне нечем отблагодарить вас, но я приду после и принесу для вас что-нибудь, немного серебра…
— Что нам толку в твоем серебре? — рассмеялся старейшина. — Лучше упроси своего аменокаля, чтобы он хоть немного облегчил наше бремя. Это будет лучшая награда, которую ты можешь нам предложить.
— Не думаю, что аменокаль понимает, что значит «облегчить бремя», — сказала Рахма.
Лицо старейшины изобразило удивление, но он промолчал.
— Мое положение не таково, чтобы я могла вступаться за вас перед аменокалем, — кротко произнесла Мариата. — Но я могу принести вам риса и чаю.
— Спасибо, это было бы очень кстати. — Старик положил ладонь на грудь и поклонился.
Мариата повернулась к Рахме.
— Я приду навестить тебя завтра.
— Да, обязательно. Мы должны торопиться.
— Я не собираюсь идти с тобой.
— А я думаю, пойдешь. Посмотри вокруг. Как ты можешь мириться с тем, что здесь происходит?
— Что ты имеешь в виду? — смутившись, спросила Мариата.
«Деревня как деревня, — подумала она. — Такая же убогая и нищая, как и все поселения харатинов».
— Открой глаза, посмотри внимательно. Неужели ты не видишь, что они голодают?
Мариата послушно огляделась вокруг, впервые в жизни обращая внимание на то, чего прежде просто не замечала. Исхудалые лица детей с раздутыми животами, их огромные глаза, руки и ноги тонкие как палки. У взрослых такой изнуренный вид, словно с утра до вечера они трудятся до изнеможения и одной ногой стоят в могиле. Яркие пятна на их одеждах только подчеркивали тусклые глаза, впалые щеки, лица, на которых застыло выражение тихого отчаяния.
— Люди Муссы заберут себе даже это. — Рахма протянула руку, показывая на ковер, что ткали женщины. — Харатинам дают только шерсть и узор. Ковер будет продан с большой выгодой, а те, кто его соткал, ничего не получат.
Она подошла к старухам, сказала что-то на их родном языке, и те залопотали в ответ. Рахма жестом позвала Мариату поближе.
— Видишь? Им оставляют только испорченное зерно, из которого они толкут муку. Эти колосья люди подобрали в отбросах. Тут гораздо меньше, чем пятая часть, как должно быть по договору. Посмотри на детей…
