Собственно, у него и руки были сальные — усаживая ее, он долго держал ладонь на ее колене и выразительно смотрел ей в глаза. Гипнотизировал, наверное… Ничего у него не получилось — Кате бы сразу понять, что ей попался слабый спец, раз не смог вызвать в ней бурю страсти, но она отчего-то продолжала сидеть. Он печально потупил свои масленые глазки и сел напротив. Катя старалась его слушаться — она даже вспомнила уроки релаксации, когда он приказал ей расслабиться. Потом, правда, ей пришло в голову, что платить ему за собственные усилия — страшная глупость. И тем не менее покорно просидела около часа, слушая его тихий и вкрадчивый голос, мерно бубнящий: «Вы не хотите курить… Вас тошнит от одной мысли…»
Кате все это время больше всего на свете хотелось курить — ей, к слову сказать, вообще никогда так этого не хотелось, как в тот момент. Она с трудом дождалась конца сеанса, выскочила на улицу и достала сигарету. Бог ты мой, с каким же наслаждением она затянулась! Тогда Катя решила, что не поддается гипнозу. У других-то все получается, а она такая вот неудачница.
Так и теперь — Катя старательно внушала себе, что нет на свете никого более мерзопакостного, чем этот тип, совершенно не к добру встретившийся им в тот день. А вместо этого почему-то она вспоминала его взгляд… и слова: «Вы прекрасны…» Она поймала себя на том, что, вспомнив о них, улыбнулась даже, и страшно на себя рассердилась.
«Ты и в самом деле безнравственная особа! — заявила она себе. — Твоей дочери угрожает опасность, а ты готова броситься негодяю на шею за то, что он одарил тебя банальной фразочкой…»
Она так рассердилась на самое себя, что всю дорогу молчала, и даже когда они купили пирожные, поднялись на свой этаж, она продолжала молчать, не обращая внимания на опасливые взгляды дочери, которая подумала, что Катя сердится именно на нее, и тоскливо предчувствовала серьезную разборку вместо приятного чаепития…
— Ты домой? — спросила Люда.
Они вышли из подъезда, Саша держалась за отцовскую руку.
— Да.
Она видела, что он рассеян и думает о чем-то своем.
— Саш, все будет нормально.
— Ты о чем?
— Ты думаешь о девочке… Она крепкая девчонка. Справится…
Он пожал плечами. На самом деле он в данный момент думал не о Наде. О ее…
Нет, он не станет думать об этой агрессивной женщине!
В конце концов, она даже не пытается разобраться в сложившейся ситуации — живет в каком-то своем придуманном мире и ей совершенно наплевать, что ее собственная дочь из этого мира в отличие от нее выросла! Ему тоже хочется «бродить в химерическом лесу собственных фантазий», но он отчего-то живет в этом вот мире, потому что у него, черт побери, дочь, за которую он отвечает! А эта дамочка хлопает своими небесными очами в укоризненном недоумении: «Ах, как все вокруг грязно!» Вместо того чтобы объяснить Наде, что мир полон подлецов, внушает девчонке постоянное чувство вины…
