И все-таки как глупо она себя вела. Он же хотел ей что-то сказать, а она вместо этого закатила сцену… Что он теперь, про нее подумает? Впрочем, не все ли равно, что он там станет думать? Она нахмурилась, потому что ей показалось, что это для нее все-таки не безразлично… И эти его дурацкие глаза… Катя даже разозлилась, что никак не может забыть о нем. С какой стати ей думать об этом типе? Почему он все время возникает на ее пути?
Она вышла из трамвая, чуть не проехав собственную остановку. Зашла в магазин — надо было купить сахар и хлеб. Даже пока она бродила по «Магниту» с корзинкой, складывая туда продукты, из головы не уходили мысли о… Ну нет! Даже имени его Катя не станет вспоминать! Сегодня же она поговорит с Надей. Расскажет ей, как внезапно уходит любовь, но иногда от любви остается память… Вот у нее, Кати, все так и вышло… Говорят же, что дочери повторяют судьбу матерей! И Надька в конце концов останется с «памятью» на руках… Одна.
Подумаешь, сказал: «Вы прекрасны…»
«Вы прекрасны…» Она сама не знала, почему ее губы тронула улыбка.
Она уже расплачивалась, когда смех — такой издевательский, отвратительный — донесся до ее ушей, и она даже не поняла сначала, что смеются над ней.
С удивлением подняв глаза, Катя увидела девицу лет двадцати, не больше… Та и в самом деле смотрела на нее, даже не скрываясь, и хихикала.
— Тоже мне, — услышала она. — Одета как настоящая швабра… А туда же — прекрасна…
Катя дернулась, как от удара.
Настроение было безнадежно испорчено. «Впрочем, — подумала она, — сегодня все решили портить мне настроение… Может быть, сегодня вообще нельзя было выходить из дома?»
Она поднялась на свой четвертый этаж, открыла дверь… Поставила чайник. Посмотрела в окно и подумала, что это наверняка последние теплые дни. Завтра снова будет холодно… Осень.
Она включила Моцарта, сварила себе кофе и вышла на балкон.
— Здравствуй, подружка, — прошептала она огромной старой иве. — Скоро будет холодно… Как-то ты переживешь зиму?
Ива росла тут так давно, что Кате иногда казалось — вечность… И Надька выросла в ее тени, и сама Катя столько ей своих бед поведала…
Она села, накинув на плечи куртку. Тихая и грустная музыка доносилась из комнаты, а в руках у Кати была чашка с крепким ароматным кофе… Она закурила и подумала: «Ну и что? Может быть, все не так плохо… Может, злые люди потому и злы, что нет у них ни Моцарта, ни ивы рядом с балконом, ни вот таких минут, когда кажется, что все неприятности можно победить с помощью ангелов… Ничего у них, бедных, нет. Только они сами. И даже не понимают, как этого мало…»
