Рояль тихо вздохнул вслед за ней — на сей раз он был не согласен. Катю он искренне любил, и ему хотелось видеть ее счастливой.
Но что может сделать старый рояль, стоящий целыми днями в классе? Ничего. Только музыку… И ту, судя по звукам, которые он исторгает, он начал делать не так уж хорошо…
Стар-р-р.
Катя подняла глаза. Ей показалось, что она это услышала, хотя ее пальцы не касались клавиш. Почему-то она отдернула руку подальше, чтобы не коснуться клавиш нечаянно и удостовериться в том, что это не ее звук.
Но теперь рояль молчал. И Катя подумала, что этот вздох, полный печали и сокрушения сердечного, ей просто померещился.
Ведь рояли в общем-то не умеют разговаривать, если ты их не касаешься.
— Presto! — закричал Саша. — Ты двигаешься как сонная курица!
— Но это не твое чертово фламенко! — парировала Таня. — Я должна возбуждать!
— Ты знаешь, — усмехнулся он, — меня, например, эти кретинские верчения голым задом не возбуждают…
— Ну, может, ты гомик…
Он проглотил хамство. Он к нему привык. В конце концов, у них и в самом деле дерьмовая работа. Он-то ставит танец и преспокойно сидит в комнате. А им приходится танцевать перед толпой жующих похотливых козлов.
— Ладно, не сердись, Санек, — попросила Таня. — Просто я не могу так быстро… И вообще меня от всего тошнит…
Она села на пол и достала пачку сигарет.
— Черт, кончились… Сегодня не день, а праздник…
Он молча протянул ей пачку «Винстона».
— Сэнкс, — кивнула она. — Еще бы огня…
Она закурила.
— Санька, я, наверное, уже скатилась, — грустно сказала она. — Не могу танцевать в одежде… Она мне мешает…
— Тогда раздевайся, — рассмеялся он. — И танцуй…
— Ага, — усмехнулась она невесело. — Представь себе, как на меня станут смотреть… Пришли гости, а Таня разделась и давай выплясывать!
— Нормально, — сказал он, закуривая тоже. — Как говорит один мой друг, сексуальная революция, победив в нашей отдельно взятой стране, дошла до полного абсурда… Думаю, никто не обратит особого внимания… Или начнут тебе подражать…
— Я-то ладно, а ты тут чего засиделся? — тихо поинтересовалась она. — Талант, красота… Ставишь дебильные танцы для…
— А меня отчего-то не берут в Венскую оперу ставить вальсы, — сказал он, затушил недокуренную сигарету и встал. — Подъем, девушка… А то нас с тобой Тимур с потрохами сожрет… Сегодня в зале соберется политический бомонд, а мы с тобой не поразим их воображение. Помни о воздаянии, дитя мое…
Она нехотя поднялась и подняла руки.
