Василий увлеченно хлопнул себя по колену. Даже рассмеялся. Краем глаза уловил как пленник судорожно облизнул разбитые губы. Что ж, успех нужно развивать.
— Да что я все говорю? — богатырь заозирался вокруг. — Я тебе покажу. Правду ведь говорят что лучше один раз увидеть… О! Вот именно такая!
Василий выхватил из-под ног щепку. Хозяйственно оглядел. Кивнул одобрительно.
Презрительность пленника как корова языком слизнула.
— Ты, это… — неуверенно пробормотал гридень. — Ты не балуй…
Василий пожал плечами.
— А что, мил человек, делать прикажешь? Убедиться-то я должон.
— У, леший! — взвыл парнишка. — Что б тебя Ящер! Есть, есть ход!
Торопливо выкрикнул он, видя как взгляд Василия остановился на завязках его портов.
— Вот это разговор! — рассмеялся богатырь. — Давай, только поподробнее. Сам понимаешь, дело-то спешное.
— Четверть версты отсюда речка течет. Туда и выходит ход из терема. Найти просто — там дуб засохший стоит. Аккурат в пяти шагах от него и найдешь…
— Дуб засохший, — запоминая, повторил богатырь. — А еще приметы какие?
— Да нет там больше примет! Ход крышкой закрыт. На крышке земля навалена и для неприметности кусты посажены. Под кустами и ищи!
— Добро. А речка где говоришь?
— Отсюда прямиком на всход, — торопливо, не сводя взгляда со щепочки тараторил пленник. — Полверсты всего. Если не меньше…
Василий отбросил теперь уже ненужную щепочку. Знал бы парнишка, что не смог бы он применить царьградскую придумку…
— В деревеньке ты тоже был? Девок насильничал?
— Нет! Да… — парень сник. — Только не насильничал. Это они, Быстряк со своими… А я только…
— Что — только? — нахмурился богатырь.
— Не насильничал я! — почти плача закричал пленник. — Держал я только!
— Держал значит? — Василий почувствовал что ярость вновь ударила в голову. — Значит не виновен?
Широко распахнутые в животном страхе глаза неотрывно следили за поднимающейся гигантской палицей.
— Пощади! — заскулил он. — Что я мог? Боярин приказал! Я ж на службе!
— А ОНИ, небось тоже пощады просили? Их, пощадил?
С хеканьем, словно рубил дрова, Василий наотмашь опустил палицу. С тихим треском, как гнилой орех, проломился череп. В лицо богатыря плеснули горячие ошметки плоти. Отвернувшись от дергающегося в агонии тела, Василий брезгливо отер палицу о траву. Налипшая кашица из мозгов и крови стиралась с трудом.
Речка отыскалась сразу. Как и говорил пленник в полуверсте. Несколько раз пришлось Василию пройти по берегу в поисках сухого дуба. Только когда уж отчаялся искать и корить себя что не расспросил подробнее, углядел краем глаза суховатый ствол невысокого деревца. Плюнул с досады. Услышав — дуб, искал необхватное дерево. А тут — и дубком-то сложно назвать. Так, дубишко. Даже дубишечко. Не больше его палицы. Остальное было проще. Заросли малинника отыскались сразу. Повозился немного, дергая то один куст, то другой, пока один из кустов не остался в руках. Копнул и сразу наткнулся на окованную медью деревянную крышку.
