– Если так рассуждать, – заметил Грон, – то новый мир может сотворить любой из семи мудрецов Искалора.
– Вот именно! – оживленно отозвался Колдун. – И в этом новом мире тоже появляются свои писатели… Процесс бесконечен, он идет все дальше и дальше. А поскольку в теле всех вселенных пространство, время и десятки других неведомых нам измерений жестко не детерминированы, поскольку они могут сплетаться в клубки и растекаться, и замыкаться сами на себя, постольку… Постольку очень возможно, что творец, создавший мир Земли, тоже, в свою очередь, был создан воображением одного из других творцов, который воплотился, может быть, на сотом или тысячном этапе, но, в конечном счете, был когда-то порожден кем-то из писателей Земли!
– Духи рассвета, эти рассуждения темны, как ночь, – пробурчал Грон, но Колдун словно не слышал его.
– Процесс закольцован! – воскликнул он. – Это кольцо! Процесс замкнут сам на себя, и нельзя назвать Первотворца, Демиурга, создавшего Вселенную и положившего начало процессу. Начала просто-напросто не было, процесс закольцован, а от кольца, подобно ветвям, постоянно тянутся в стороны, возникая, множась, все новые и новые материализовавшиеся миры, тоже в свою очередь закольцовываясь, – и этот не имеющий начала путь бесконечен! Понимаете?
– Давно уже ничего не понимаю, – устало произнес Грон. – Выходит, и я могу сотворить новый мир?
– Может быть. Или мы вместе.
Наступило долгое-долгое молчание. Бродили в темноте кони, похрустывая травой, ровно дышала уснувшая Рения. Вальнур заворочался, поплотнее закутываясь в плащ, пробормотал сонным голосом:
– Ал, с тобой не сравнить даже нашу туманную Кафиллу. Тебя ведь совершенно невозможно понять.
– Ну вот что, Колдун, – сказал вольный боец, с хрустом потягиваясь. – Рассуждения твои темны, запутанны и непонятны. Может быть, ты не простой человек, может быть, ты чародей или мудрец – не знаю. Или просто безумец.
– Или создатель иных миров, – тихо сказал Колдун.
– Или просто выдумщик. Я ведь так ничего и не узнал о твоих намерениях, о том, кто ты, откуда и почему находишься здесь. Я не доверяю тебе, Колдун, хотя ты и не сделал мне ничего плохого, даже напротив. Но, возможно, тебя нужно опасаться.
– Я безоружен…
– Подожди, я не все сказал. Даже если предположить, что я, Гронгард, кем-то, как ты утверждаешь, придуман, даже если так, – вольный боец подался к еле различимой в ночи фигуре. – Я живой, Колдун, вот мое тело, настоящее тело, настоящие плоть и кровь, в отличие от Одноглазой Старухи… Я действую так, а не иначе не потому, что кто-то придумывает за меня мои побуждения и поступки, а потому, что мои побуждения и поступки подсказывает мне мое сердце. Я отправился за вином Асканты и должен найти его. Но даже если вино окажется обыкновенной водой или, как ты сказал, его не будет вовсе – я вернусь в Искалор и не пожалею сил для утверждения добра и справедливости. Первым делом освобожу Лортана, потом займусь метателями и прочими. И успех будет зависеть не от твоих выдумок, Колдун, а только от меня и тех, кто пойдет со мной. Вот это и будет творение мира. Я действительно слишком долго был одиноким странником… Ну а твои слова о воплощении воображаемых миров… Придумано хорошо и, наверное, действительно чудесно каждый день бывать в других мирах. Ты хочешь верить в то, что они в самом деле где-то становятся настоящими, – верь, Колдун, никто не отнимает у тебя твою веру. Я тоже хотел бы верить и создавать…
