— Я читаю ряд лекций, которые в двух словах не объяснишь, — сказал Магнус с улыбкой на тонких католических губах.
— Попробуйте, господин Истома, вам надо потренироваться, — поддержала Мария просьбу оператора Станции по связи с Большим Конгрессом.
— Да, господа, дело в том, что я приглашен сюда почитать о духовных тайнах земли самим членам правительства, — ответил Магнус, покосившись в сторону Пера.
— Главное, Магнус, — вовсе не членам. Главное — я привезла вас сюда из-за Ольги.
Мария поставила свой стакан с растаявшим кубиком льда и обратилась к ним своим ровным, твердым, редкостным для аборигенки голосом.
— Вы знаете, господа, девица Ольга, наша бедная девочка, очень набожна и очень несчастна, она так близко к сердцу принимает беды и несчастья нашей очаровательной Империи, что почти не осушает глаз. А тут еще из-за опасного общественного кризиса ее будут торопить стать Матерью Наследника нашей священной власти. Надеюсь, все здесь понимают, что зачинать ребенка в таком состоянии опасно. Ольге требуется скорая духовная помощь, а наши жрецы — это же ни для кого не секрет — под своими одеждами носят только свои вожделения. Если до переворота у наших жрецов еще только и было одно на уме, когда они смотрели на женщину или на мальчика, то сегодня уже никто не может поручиться, есть ли вообще у них теперь что-нибудь на уме.
— Конечно, наша очаровательная Империя не первый раз оказывается в этом интересном положении, — продолжала Мария, пригубив вонючего цивилизованного виски, — но Праотцам как-то всегда удавалось верить в свою избранность и особую миссию народа, к которому мы имеем честь все здесь принадлежать, и это вселяло надежду и укрепляло силы. Но вот все устои опять пошатнулись, и даже набожная и глубоко верующая Ольга понемногу стала приходить в сомнение. В душах у нас теперь царят разруха и одичание. Недалек тот день, когда жрецам уже нечего будет сказать о миссии и избранности больших империонов. А этот барин, — Мария указала на Художника, — кажется, так у вас обращаются к мужчине в Москве? — он приехал издалека и как ни в чем не бывало проповедует нам именно о миссии и именно об избранности…
— Но, госпожа Мария, дело не в избранности, да и вообще, все несколько сложнее, — начал возражать Магнус.
— Неважно, — прервала его племянница Калиграфка. — Главное, что этого вполне достаточно. Простым людям нравится. Они толпами валят на лекции барина Истомы, — пояснила Мария для Персонала. — Их это возбуждает, избранность и все такое. И вот я подумала, может быть, ваше слово вселит душевные силы и уверенность Ольге? — обратилась она к Художнику.
