— А если о Нюрке хорошего и сказать-то нечего? — вступила в разговор еще одна бабулька. — Вон, все стоят около гроба и молчат, будто в рот воды набрали.
— Так уж лучше молчать.
— Просто никто от Шуркиного появления здесь отойти не может. Совсем баба рехнулась от горя, — заметил какой-то мужчина в мятом костюме. — Пожалуй, я пойду к ним и скажу несколько слов.
— Иди, Юрий Николаевич, скажи. — Какая-то женщина подтолкнула дядьку вперед.
— Смерть похитила у нас молодую и красивую… — сдавленным голосом произнес он. — Мы здесь все скорбим…
Речь его была короткой и полной затасканных шаблонов. Потом что-то попыталась сказать Любарская, но расплакалась. Плохо одетый мужчина с сильно загоревшим лицом, наверное, могильщик, скомандовал:
— Прощайтесь!
Мария Евгеньевна поцеловала покойную дочь в лоб. Прочие родственники воздержались. Гроб с телом покойной закрыли крышкой, затем стали опускать его в могилу. Тут и там слышались громкие (и не очень) рыдания. Меня удивило то обстоятельство, что практически все присутствующие на похоронах были людьми среднего и старшего возраста. А где же Анины сверстники? Почему здесь нет молодежи?
— Татьяна Ивановна, вы знаете, что Маруся для поминального обеда кафе «Центральное» сняла? — послышалось где-то за моей спиной.
— Нет. Неужели это правда? Откуда же у нее деньги такие? Все плакалась, что после пожара осталась без копейки, а тут и похороны, и поминки с таким шиком. Дубовый гроб, наверное, бешеных денег стоит…
— В долги, наверное, Шевельковы залезли, ведь единственную дочь хоронят, — предположил кто-то.
— Ой, странно все это! Узнать бы, что за несчастный случай с ней произошел… подозрительно как-то, — сказала моя тезка, а затем с самым скорбным видом подошла к могиле, чтобы бросить в нее горсть земли.
— Девушка, а вы вроде не местная, — обратилась ко мне женщина, осведомленная насчет того, где состоится поминальный обед. — Наверное, вы Анина подружка?
Я сразу догадалась: если отвечу на этот вопрос положительно, то меня забросают вопросами, каковых у дольчан явно много накопилось.
— Да, вы нам не расскажете… — тут же обратилась ко мне другая женщина, но я ее перебила:
— Нет, я вообще не знаю, кого хоронят. Так, просто зашла на кладбище, была на могиле дедушки, подошла посмотреть, — ответила я, и интерес ко мне сразу пропал.
Тем временем Лариса Евгеньевна пригласила людей сесть в автобус и ехать на поминки. Ее старшая сестра была просто не в состоянии что-либо говорить, ее отпаивали каким-то лекарством. Константин Филиппович фыркнул забитым носом и выкрикнул:
