Другое дело, когда император Николай Второй уволил в отставку министра путей сообщения Кривошеина и назначил на его место князя Хилкова. Совсем другое дело. Что и говорить, Кривошеин — умный, деловой человек, но своего дела не знал, а потому им и не занимался. Но зато преуспел во всяких злоупотреблениях и нарушениях… Как дорвутся до власти, сразу начинают разводить различные грандеры… Почему чуть ли не каждый министр, достигший власти, начинает расходовать казенные деньги на устройство роскоши в казенной квартире? Зачем этому Кривошеину понадобилось соседнюю квартиру, принадлежавшую товарищу министра, превращать в домашнюю церковь, содержать целый штат обслуживающего церковь персонала, и все это, конечно, за счет казны? Это еще полбеды… А вот почему он шел на всяческие злоупотребления? Совершенно непонятно… Ох, корыстолюбцы… Шел даже на то, что ставил из своих имений на железные дороги шпалы по особо благоприятным ценам… И даже добился сооружения одной железной дороги, правда, говорят, маленькой, которая прошла через его имение. Куда же это годится?! Делец, делец большой руки, то купит имение, то продаст… Нет, нельзя было его терпеть на посту министра… Как же было не представить доклада государю императору… Вот и нет Кривошеина…
Тертий Иванович занимал пост государственного контролера, пост не самый важный в государстве, а между тем его влияние было довольно внушительным, и не только на дела контроля над всеми государственными, экономическими и хозяйственными функциями государства. Часто вмешивался он в решение церковных и даже литературных дел. Как человек неглупый, цельный по своим нравственным воззрениям, истинный русский патриот, он порой тяготился своим положением второстепенного государственного деятеля и выходил за рамки тех дел, которыми он должен был заниматься. Человек неподкупной честности, верный интересам своей страны, Тертий Иванович был во всем, даже в мелочах, прямодушен и благороден. Рассказывали, как Тертий Иванович упрямо отстаивал свои убеждения в споре со всесильным Победоносцевым. Сейчас этот спор выглядит наивным и вроде бы смешным: Филиппов признавал главой Православной Церкви константинопольского патриарха, а Победоносцев допускал самостоятельность болгарской Церкви, как и было на самом деле. И на этой почве возникла откровенная вражда между этими крупными государственными деятелями: Тертий Иванович отыскивал в Победоносцеве всяческие слабости, называл его «критиканом», лишенным положительного жизненного творчества, а всесильный обер-прокурор Святейшего Синода не мог без презрительной мины отзываться о своем противнике.
