— Нет, она пригласила. — Рафаэль вздохнул. — Я сказал, что у меня уже назначено свидание. Я ненавижу вечеринки с девизами и обязательными костюмами. Но если бы я знал, что вы обе там будете…
Я как раз хотела предложить ему правильно завязать галстук (школьные правила по поводу формы были очень строгими), когда он снова обнял Лесли за талию и радостно сказал:
— Ты рассказала Гвендолин, что мы обнаружили, где спрятаны сокровища из вашей мистической игры? Она их уже нашла?
— Да, — коротко ответила Лесли.
Я обратила внимание, что в этот раз она не освободилась от руки Рафаэля.
— И как игра идет дальше, Mignonne?
— Вообще-то это не… — начала я, но Лесли перебила меня.
— Мне очень жаль, Рафаэль, но ты не можешь больше принимать участие в игре, — сказала она холодно.
— Что? Ну знаешь, мне кажется, это нечестно!
Я тоже считала, что это нечестно. В конце концов, мы вообще не играли в какую-то игру, из которой можно было бы исключить бедного Рафаэля.
— Лесли имеет в виду, что…
И снова Лесли перебила меня:
— Ну, в жизни не всегда все бывает честно, — еще холоднее, если только это вообще было возможно. — Скажи спасибо своему брату. Как ты несомненно знаешь, в этой игре мы в разных командах. И мы не можем рисковать, что ты что-нибудь расскажешь Гидеону. Который, кстати говоря, огромный прид… не особенно приятный человек.
— Лесли! — Она что, совсем с ума сошла?
— Pardon? Этот поиск сокровищ имеет какое-то отношение к моему брату и путешествиям во времени? — Рафаэль убрал от нас руки и остановился как вкопанный. — И можно узнать, что он вам сделал?
— Не делай вид, что ты ничего не знаешь, — сказала Лесли. — Вы с Гидеоном наверняка обо всем говорите.
Она подмигнула мне. Я могла ответить только ошеломленным взглядом.
— Нет, не обо всем, — повысил голос Рафаэль. — У нас почти нет времени друг для друга. Гидеон постоянно в отлучке со своими секретными заданиями. А если он иногда бывает дома, то сидит в раздумьях над секретными документами или рассматривает секретные дырки в потолке. Или еще хуже: приходит Шарлотта и действует на нервы. — Его лицо приняло такое несчастное выражение, что мне тут же захотелось утешить его, особенно, когда он тихо добавил: — Я думал, мы друзья. Вчера после обеда мне казалось, что мы действительно друг друга понимаем.
Лесли — или я должна сказать «моя подруга, холодильная установка» — только пожала плечами.
— Да, вчера было очень мило. Но будем честны, мы едва знакомы. О какой дружбе может идти речь?
