Рей продолжал знакомить Нику с обществом. Прежде всего он подвел ее к отцу. Худощавый элегантный старик уколол щеточкой седых усов Никины аристократические пальчики. Когда он выпрямился, Рей с удивлением заметил, что всегда невозмутимый старик взволнован.
— Рей всегда радовал меня безупречным вкусом. Но сегодня он превзошел все мои ожидания. Вы прелестны.
И хотя комплимент был произнесен невыразительным светским тоном, по чуть дрогнувшему скрипучему голосу, по выражению водянисто-голубых глаз Ника поняла, что старый магнат искренен. Улыбнувшись, она поблагодарила его и сделала это так живо, эмоционально и очаровательно, что окончательно покорила Джона Гилфорда.
Ника была в ударе. Прекрасный кураж не покидал ее в этот вечер. Ее окружало множество мужчин, и все они были или богаты, или знамениты, а чаще — и то и другое. Они предлагали ей лакомства, приглашали сниматься в фильме, на танец, на партию в теннис, на прогулку по океану на яхте… Удивительно, но она умудрялась уделить каждому внимание: выслушать и ответить, ничего не пообещать и никого не обидеть, быть веселой и кокетливой и в то же время сдержанной и скромной. Обаять, влюбить, разжечь, но, упаси Боже, не дать никакого повода. «Это и есть искусство дипломатии», — объясняла потом Ника сестре, в подробностях описывая вечер. Ее несколько циничное намерение, высказанное еще в Москве: «Если вдруг не понравлюсь этому пижону Рею Гилфорду, подцеплю другого миллионера», теперь выглядело вполне реально. Запросто подцепила бы, если бы не одно маленькое «но» — никто из них не был ей нужен.
Множество молодых и не очень молодых людей заглядывали сегодня в Никины глаза, касались ее руки и талии — в танце, во время беседы. Рано или поздно каждого из них уносил от нее водоворот праздника. И каждый ловил себя на том, что непроизвольно следит за золотистым лучом, скользящим по залу, саду, веранде… Но один из них удерживался, как его ни оттесняли, с начала до конца вечера. Он молчаливо ждал, пока Ника поговорит, посмеется, потанцует с другими, и, оборачиваясь, она неизменно натыкалась на его зачарованный взгляд. Это был голубоглазый блондин по имени Скотт — брат Эйлин, которую Ника сразу вычислила по имени и по глазам, пронзающим ее и Рея невидимыми рапирами. Ника уже знала, что отец Скотта, Ричард Стенли, так же богат и влиятелен, как Джон Гилфорд. Что они с Реем росли вместе. Что мама назвала его Скоттом в честь Фитцжеральда — «правда, я похож на него?». Что у него есть роскошная яхта и они с ребятами собираются «недельку оттянуться», поплавать вдоль побережья. А не согласится ли она составить им компанию? Рей, конечно, будет не против — «старина Рей все сделает, чего я ни попрошу, мы же приятели». И так далее. Ника слушала, кивала, знакомилась с «ребятами», постоянной компанией Скотта, которые относились к нему с добродушной снисходительностью. В конце концов девушка просто перестала замечать своего поклонника, привыкнув к его присутствию, как к неизбежному фону. Скотта это, похоже, устраивало.
