Знаешь, дед, как Жуков будет заверять товарища Сталина, что непременно Рославльскую группировку врага к ногтю прижмёт. Не прижал. А потом немец Гудериан от Рославля попрёт на Брянск и на Вязьму, и кирдык будет тут и нам с тобой, и ещё миллиону военнослужащих Рабоче-Крестьянской Красной армии. Лучше бы он вцепился в землю зубами и держал, понимаешь, ДЕРЖАЛ фронт! А он восемьдесят тысяч бойцов за районный городишко, который немцы предусмотрительно оставят, заплатил. Из Ельни ушли – в Вязьму придут.
— Подожди. Так ведь Рославльско-Брянское направление Ерёменко прикрывает?
— Правильно, и Ерёменко. Только он будет так же Сталину лапшу на уши вешать: "Товарищ Сталин, я хочу разбить Гудериана и безусловно разобью". Представляешь, о том, что танки Гудериана "гуляют" в нашем глубоком тылу, за сто вёрст от линии фронта, Сталин узнает только на третий день!
А шеф твой, начальник особого отдела Красной армии товарищ Абакумов, будет строить, как мальчика в своём кабинете и обвинять в паникёрстве командующего авиацией Московской зоны обороны Сбытова.
Так что твой главный армейский особист сорвёт уничтожение танковых колонн на марше к Юхнову и Вязьме.
А ведь была возможность и уже были отданы приказы о сборе нескольких сотен самолетов для нанесения ударов по колоннам. Авакумов и Мехлис отменили.
Вот смотри, дед, — Сёмочкин-внук, взял в руку нож и провел по столешнице черту. — Это Днепр. С шоссе и мостами, где мы сейчас спиртягу глушим.
Вот, — нож ткнулся в столешницу. — В часе езды за нами древний город Вязьма.
Теперь смотри, — нож прочертил две стрелки, сходящиеся на точке, означающей город Вязьму. — Кирдык, дедушка нам с тобой и всем, кто в колечке окажется и не увидит тебя больше моя бабушка…
— Так что же делать?
— Думать, дед, думать… Твои гениальные полководцы нас в пыль сотрут при единственном намёке на их неполное соответствие. По стенке размажут за попытку подсказать.
Каждый из них в отдельности – хороший мужик. Только не хозяева они себе. Перед ХОЗЯИНОМ дрожат. Боятся выглядеть хуже соседа. Скрывают неудачи, а неудачи за время умалчивания разрастаются до трагедий. Да и учатся они воевать. Немец их учит. Только эта учеба на два года растянется. Большой кровью и горькими слезами оплатится. Думай, дед, думай, ты здешние порядки больше знаешь…
Ну а я пока к Филиппову в замполиты, по-нынешнему в политруки подамся. Нехорошо мне ребят бросать. Будем оборону Родины крепить.
Давайте-ка, за Родину и выпьем!
