"Может пополнение к нам прислали? — подумал мичман. — Но почему они идут в столь необычной форме? Может, пока мы здесь сидим, что-то наверху поменяли? Мичман слышал от знакомого интенданта, побывавшего недавно в Москве, что в кругу столичных военных хозяйственников ведутся разговоры о будущих нововведениях в обмундировании. Из Монголии идут эшелоны с белыми полушубками, из Америки стали поступать автомобили "виллис". Может и погоны решили ввести?"
Немного поколебавшись, Лазаревский сказал Васечкину: "Дай-ка пару предупредительных, коротких, только смотри, не зацепи кого ненароком".
Дать так дать.
Васечкин и дал. Сначала короткой пулемётной очередью вздыбил дорожную пыль перед колонной, а потом, прицелившись в крону придорожной берёзы, резанул так, что ветки и листья посыпались на головы офицеров.
"Едрена мать, — выругался капитан Филиппов и скомандовал: — Ложись!"
Вы думаете, что рота начала недоуменно озираться по сторонам и решать что делать?
Ошибаетесь. Крепко, с первых дней службы, до уровня подсознательного инстинкта, вбивались стройбатовскими дедами в психику и моторику салабонов команды "ложись", "вспышка слева", "вспышка справа"…
Зачем?
А бог его знает. Для того, чтобы молодое пополнение хоть немного, в начале службы "поиграло в армию", но главное, чтобы им "служба мёдом не казалась".
И вот пригодились навыки, подстёгнутые реальной пальбой.
Рота, лейтенант Сёмочкин и сам Филиппов распластались на дороге, сначала уткнувшись лицами в землю, а потом осторожно поворачивая головы и посматривая в сторону дурного пулемётчика.
Девчата побросали работу и, попрятавшись в свои недорытые ямы, с интересом наблюдали за происходящим.
Немного в стороне от дороги, чтобы не загораживать сектор пулемётного обстрела, к распластанному войску, сжав в руке "наган", шагал отважный мичман Лазаревский в сопровождении двух краснофлотцев, вооруженных самозарядными винтовками.
"Воины, всем лежать, — приказал еще раз Филиппов и медленно, не делая резких движений, поднялся навстречу подходящему патрулю и спросил: — Морфлот, что за херня?".
Неформальное обращение и серпасто-молоткастые звездочки, выштампованные на пуговицах офицерского кителя и на "белогвардейской" кокарде офицерской фуражки, несколько успокоили мичмана.
Немецкие диверсанты, с которыми приходилось сталкиваться мичману, ходили или в красноармейском обмундировании, чтобы внушать доверие, или в фашистской форме.
"Видимо свои, — решил мичман и вполне миролюбиво задал вопрос: — Кто такие?".
