— У тебя был выбор. Никто никого не может заставить вступить в брак не по доброй воле. Особенно в твоей стране. Ты согласилась выйти за меня, и твой отец не был против. В подобных обстоятельствах сомневаюсь, что тебе удастся получить развод в судебном порядке.
Она всплеснула руками:
— Ты… ты ведь тоже связан! — это была ошибка. И отчаянное движение рук, и ее голос — все говорило о том, что свои позиции она сдает.
— Почему, — все так же мягко осведомился Андреас, — тебя так беспокоят вопросы свободы и несвободы?
Она судорожно сглотнула и произнесла:
— Я встретила одного человека. Я… мы, мы хотим пожениться…
Остальное умерло на ее губах, и ее лицо, как казалось и без того бледное, обесцветилось вовсе. Она не могла свести глаз с Андреаса, наблюдая за тем, как мягкое выражение лица вдруг куда-то исчезло, уступив место необузданной ярости.
— Пожениться?! Ты хочешь выйти замуж за кого-то еще?! Ты уже замужем, — прошипел он, и глаза его налились кровью. — Ты моя жена! Моя жена, навсегда! Я говорил тебе это несколько лет назад. А также предупреждал, что если ты забудешь об этом, то поплатишься! Так что не смей забывать!
Бледная как полотно Шани встала с кресла и сделала шаг в сторону выхода, опасаясь находиться рядом с этим человеком, который мог быть одновременно и культурным, цивилизованным врачом, и жаждущим крови исчадием ада.
— Я л-лучше п-пойду, — запинаясь, проговорила она, попятившись назад, к выходу. — Мне не следовало приходить… — она не успела закончить. Андреас мертвой хваткой вцепился в ее запястье и приблизил свое смуглое лицо. Шани замерла от страха.
Жестокий, способный подвергнуть любой пытке — вот каков этот ужасный мужчина, темное вожделение которого прервало их с отцом размеренную жизнь, которой они наслаждались до того дня, когда этот грек появился в их доме.
— Отпусти меня! — бороться было бесполезно, это она прекрасно понимала, и собственная беспомощность здорово разозлила ее. — У тебя нет права…
— Права? У меня есть право делать с тобой все, что я пожелаю! У меня есть права мужа, и для начала… — он не закончил и так крепко сжал ее в своих объятиях, что ей показалось, будто ее опутали стальными тросами. Их губы слились в поцелуе. Беспощадном, жестоком и, что пугало ее больше всего, прекрасном. Не в силах более сопротивляться, Шани застыла в его объятиях, тихо молясь о том, чтобы это нападение закончилось лишь поцелуями, но в то же время прекрасно осознавая, каким опасным оно может для нее оказаться и чем все это может обернуться. Для начала… Скорее всего, он имел в виду именно то, что сказал, и, поняв это, она возобновила борьбу. Как глупо было приходить сюда, тем самым полностью предоставив себя ему! Но разве она могла думать, что за эти пять лет чувства его лишь стали сильнее?
