— Я был очень шумным и совершенно неуемным ребенком, — вспоминал Карузо. — Я постоянно пел пронзительным голосом! Помню, по утрам отец колотил в дверь ванной комнаты и требовал, чтобы я перестал орать. Однако ничто не могло меня остановить. Я продолжал учиться пению…>[44]
Финансовое положение в семье было далеко не лучшим. Приходилось экономить на всем. Карузо рассказывал позднее: чтобы не изнашивать единственную пару ботинок, он почти все время ходил босиком. В церковь, разумеется, нужно было ходить в обуви.
Со временем с юношей стали заниматься и профессиональные музыканты. Под руководством пианиста Ширарди и маэстро Де Лючио он выучил несколько оперных арий, а в тринадцать лет в школе падре Бронцетти даже участвовал в постановке небольшой комической оперы, написанной его педагогами Алессандро Фазанаро и профессором Альфредо Кампанелли. Оперка называлась «Разбойники в саду падре Раффаэле». Эррико исполнял комическую роль Дона Томмазо, швейцара. Главу бандитов играл приятель Карузо — Джузеппе Виллани. Вспоминая эту постановку тридцать три года спустя, Карузо с улыбкой рассказывал, что Виллани был выбран на роль из-за очень серьезного лица и сдержанных манер, в то время как его самого, балагура, почему-то сочли пригодным для роли робкого швейцара. Виллани впоследствии стал одним из знаменитейших итальянских комиков, в то время как Карузо получил наибольшее признание в трагических ролях. Карузо дорожил воспоминаниями о своем первом появлении на сцене, пусть даже и любительской, и до самой смерти хранил в личном архиве клавир этой оперки.
Для того чтобы усовершенствовать вокальные навыки, получаемые в школе падре Бронцетти, родители по вечерам отправляли Карузо заниматься с Амелией Тибальди Ниолой, образованной женщиной и прекрасным музыкантом. Она была сестрой доктора Раффаэле Ниолы, который присутствовал при рождении почти всех детей Анны Карузо.
Синьорина Ниола учила мальчика сольфеджио, игре на фортепьяно и правильному итальянскому произношению. Родители Карузо не могли оплачивать труд доктора и его сестры деньгами и рассчитывались с учительницей продуктами: сыром «Моццарелла», фруктами и маслинами, которые им присылали родственники. Синьорина Ниола терпеть не могла неаполитанский диалект и пыталась привить Эррико чистый итальянский язык. Именно это ее намерение и привело в конце концов к конфликту, о котором певец помнил до конца жизни. Однажды вечером мальчик пришел на урок уставшим и, зазевавшись, ответил на вопрос учительницы на неаполитанском диалекте.
