Баженова хоронили в усадьбе Глазово. По обоим скатам косогора расползлось большое село Глазово, с сотней дворов и потемневшей старинной церковью. За погостом начинались обширные луга и пашни, меж холмами, в зарослях протекала речка…
«Погребение, — завещал В. И. Баженов, — сделайте мне простое, то есть без всякой лишней церемонии, с трезвым священником одним и простом виде и где бог приведет и весьма желаю быть положенным в Глазове».
Голубой дым ладана таял под кружевными ветками берез, птичий гомон вплетался в печальные слова похоронного обряда. Аграфена Лукинична опиралась на руку старшего сына — молодого офицера; рядом стоял ссутулившийся, поседевший Федор Каржавин, под старость вернувшийся из скитаний по странам Старого и Нового Света. Поодаль стояли крепостные — недавно подаренные Баженову крестьяне.
Вдова потом разъяснила крестьянам, что покойный Василий Иванович оставил завещание, в котором наставлял своих наследников:
«…Всячески старайтесь, чтобы крестьян излишне не отягощать работами ниже какими-либо поборами незаконными, а иметь их наилучше… всегда помните, что они наши братья, наши дети и мы ни за что столь не оскорбляем господа нашего, как за излишние поборы с душ подчиненных, особливо аще будем труды их расточать безрассудно»…
Мужики кланялись в пояс и хором говорили:
— Не оставь же нас, матушка-барыня, своими милостями…
Из собственного тяжелого опыта крестьяне знали, что господская ласка дальше слов нейдет. К тому же — кто сможет наблюдать за заветом того, над прахом которого уже вырос песчаный холм?
Кроме того, Баженов завещал детям: «сами не стройтесь, ибо совершенно от строений разоритесь»… Какой горькой иронией и как трагично звучит этот совет в устах великого зодчего, которому каждое новое строение причиняло глубокое страдание.
Для петербургского общества, и даже для самой Академии художеств, смерть Баженова прошла незамеченной. Неслучайно искусствовед Курбатов передал молву, что ходили слухи об отравлении Баженова лицами из дворцовых кругов, опасавшихся сильного влияния архитектора на Павла…
Баженова постарались тотчас же забыть. Ни на собраниях, ни в публикациях Академия ничем не откликнулась на смерть своего вице-президента.
Только однажды, когда Федор Каржавин явился с доверенностью вдовы Баженова получить в Академии жалованье, этот факт был отмечен в протоколе.
