На этот раз такого не случится. Я выйду, но вы все останетесь на борту или поблизости от корабля.
Темные глаза Надирабы вспыхнули неодобрением.
– Почему вы, капитан? Если нужен кто-то для приманки, можно выделить любого.
– Ценю, штурман, – сказал Диджи, – но я выйду не один, а с космонитской женщиной, и с ее спутниками. Она тут самая главная. Она может узнать нескольких роботов, а кто-то из них может узнать ее. Надеюсь, что если роботам и приказано напасть на нас, то на нее они не нападут.
– Вы хотите сказать, что они вспомнят свою бывшую хозяйку и упадут к ее ногам? – сухо сказал Надираба.
– Да, если хочешь. Поэтому я ее и взял, и поэтому мы высадимся в ее поместье. И пойду с ней – потому что я в какой-то мере знаю ее и посмотрю, как она поведет себя. Если мы уцелеем, пользуясь ею как щитом, и узнаем точно, что перед нами, мы сможем действовать по-своему. В ней уже не будет нужды.
– И что мы тогда с ней сделаем? – спросил Озер. – Выкинем в космос?
– Отвезем обратно на Аврору! – рявкнул Диджи.
– Хочу сказать вам, капитан, – проговорил Озер, – что команда расценит это как ненужное путешествие. Они скажут, что ее можно просто оставить на этой проклятой планете – она же все равно отсюда.
– Да, – сказал Диджи, – так и будет в тот день, когда я стану получать приказы от команды.
– Уверен, что такой день не наступит, но у команды есть свое мнение, а с недовольной командой путешествие опасно.
24
Глэдис стояла на земле Солярии. Она чувствовала запах растительности – не совсем тот, что на Авроре – и двух столетий как не бывало.
Ничто иное не могло так вернуть воспоминания, как запах. Ни вид, ни звук.
Этот слабый уникальный запах вернул ее в детство… свобода бегать везде под тщательным наблюдением роботов… возбуждение при виде других детей, остановка, пугливый взгляд, приближение к другому ребенку полушажком, вот-вот коснешься… и тут робот скажет: «Хватит, мисс Глэдис», и отведет назад… и оглядываешься на другого ребенка, которого тоже отводит робот.
Она вспомнила день, когда ей сказали, что отныне она будет видеть других людей только в голографическом изображении. Смотреть передачу, но не видеть натуру. Роботы говорили «видеть» шепотом, словно само слово было запретным. Их она могла видеть воочию, но они не люди.
Сначала все было не так плохо. Образы, с которыми она разговаривала, были трехмерными, свободно двигающимися. Они говорили, бегали, делали, что хотели, но их нельзя было почувствовать. А затем ей сказали, что она может реально увидеть человека, с которым она часто виделась по трехмерке и который ей нравился. Он был взрослым мужчиной, чуть старше ее, но выглядел юношей. Она получила разрешение видеться с ним, когда нужно и если она пожелает.
