Одной из двух вещей был Дэниел.
Глэдис спросила его:
– Ты помнишь все, что было в течение двух столетий?
– Думаю, что да, мадам Глэдис. Если бы я что-то забыл, я бы этого не знал, потому что это требовалось забыть.
– Я не об этом. Ты, скажем, прекрасно помнишь, что знал то-то или то-то, и вот в данный момент забыл.
– Я не понимаю, мадам. Если я что-то знаю, это всегда будет к моим услугам, когда понадобится.
– Отличное восстановление.
– Обычное, мадам. Так я сконструирован.
– И это надолго?
– Не понял, мадам.
– Я имею в виду – долго ли продержится твой мозг. Собрав воспоминания за два столетия, сколько он еще может собрать?
– Не знаю, мадам. Пока я не испытываю затруднений.
– Может быть, но до тех пор, пока вдруг не обнаружишь, что больше не можешь запоминать.
Дэниел задумался.
– Такое возможно, мадам.
– Ты знаешь, Дэниел, что не все воспоминания одинаково важны?
– Я не могу судить об этом.
– Другие могут. Твой мозг можно очистить, Дэниел, а затем снова наполнить важными воспоминаниями, скажем, процентов десять от всего, что было. Тогда тебя хватит на столетия больше. А с последующими чистками ты мог бы идти вперед бесконечно. Правда, это дорогостоящая процедура, но я не постояла бы за деньгами. Ты бы оценил это.
– А со мной посоветуются насчет этого, мадам? Спросят моего согласия?
– Конечно. Я не стану приказывать тебе в таком деле: это означало бы предать доверие доктора Фастальфа.
– Спасибо, мадам. В этом случае я должен сказать, что никогда не соглашусь на такую процедуру, если только сам не обнаружу, что моя память перестала функционировать.
Они дошли до двери. Глэдис остановилась, честно недоумевая:
– А почему, Дэниел?
Дэниел тихо сказал:
– Есть воспоминания, которые я могу потерять из-за небрежности или из-за плохого суждения тех, кто проводит операцию. Я не хочу рисковать.
– Какие воспоминания ты имеешь в виду?
Дэниел ответил еще тише:
– Мадам, я имел в виду воспоминания о моем бывшем партнере землянине Илии Бейли.
И Глэдис стояла, пораженная, пока, наконец, Дэниел проявил инициативу и дал сигнал, чтобы дверь открылась.
2
Робот Жискар Ривентлов ожидал в гостиной. Глэдис поздоровалась с ним с легким ощущением неловкости, какое всегда испытывала при виде его.
Он был примитивным по сравнению с Дэниелом. Он был явным роботом – металлическим, без какого-либо человеческого выражения в лице, глаза его в темноте вспыхивали красным. Дэниел был одет, а Жискар имел только иллюзию одежды, хотя и очень хорошую, поскольку составляла ее сама Глэдис.
