застрелилась вчера Матильда
из-за глупого ожерелья.
Я в кармане упрятал дулю,
и помог ей пропасть за стразы.
Я ей выдал наган и пулю,
и сказал, как стрелять, чтоб — сразу.
А потом, открывая ставни,
чтобы выйти в окно за нею,
осознал вдруг, что мой состав не
долговечен, я каменею,
костенею и целых десять
лет уже не могу остаться
сам с собой, вечно кто-то здесь, и
носит робу из ассигнаций,
ожерелье из фианита
и всё время в упрёк мне ставит
то, что всё ещё не открыты
и не пройдены
ставни.
Знавал я барышню одну.
С весны знавал и по весну.
Она умела хорошо
Косить большой косой.
И я теперь босой.
Заплечный у меня мешок,
Удобный. Но пустой.
Знавал я барышню, знавал,
Она любила жернова,
И скошенное молотить
Любила, и молоть.
Взахлёб дрова колоть.
Любила смерть носить в груди,
Так укрощая плоть.
Знавал я барышню, она
Любила, будучи пьяна,
Бросать муку, в глаза бросать —
Обидные слова.
И думала — права.
Слезились от муки глаза,
Трещала голова.
Знавал я барышню, и ей
Я посвятил так много дней —
Ужасных дней — и все собрал
В мешок пустой тоски.
Собрал свои куски.
Муки с лица сметать не стал,
Чтоб не забыть муки.
И отправляясь на вокзал,
Себе задумчиво сказал:
«Она измучила меня,
Почти лишила сил.
Был каждый день не мил…
Но мало кто бы смог понять,
Как я её… убил».
Вот осень и ливень! Вот осень и ливень!
Вот город промок и закутался в плед!
А мы ещё живы! А мы ещё живы!
Сидим у канала и времени нет!
Мы спорим, зонтами друг-дружку толкаем,
и снова, и снова в канал головой
мы падаем вместе. Погода такая,
что я точно знаю: сегодня — живой!
Сегодня живой! Ветер сносит границы.
Сегодня живой! Крыша явно течет.
Мне снятся потоки, и осень мне снится,
глаза открываю — и вот они, вот!
(А флигель соседней судьбы разорённой
скрывает глаза, пальцы на косяке;
там тесное время в проёме оконном,
и выбита твердь из-под ног, словно скейт;
там сгублено детство и юность убита,
расцвет, увядание — всё там комком;
там загнанный зверь, напряжённо хрипит он.
Я не о тебе говорю.
— А о ком?)
Город весь перевёрнут!
Улица вверх тормашками!
И по облачной чёрной
споро плывём вразмашку мы!
К рюмочной на «Грибанале»
стекаемся ртутной массою!
Улицами сигналят
автомобили безглазые!
В шахматы время раскатано!
Удачная вышла партия!
Снова ты спрятана.
Снова один на карте я.
Смотрит камера слежения
между гранитных курганищ, как
перекрывая движение,
сонно бреду на Аничков.
В брюхе фонарного ада я
выпрыгиваю из свитера,
прыгаю вниз и падаю
в облачный омут Питера.
