— Не будем терять время понапрасну, — сказала Кэтлин Кейн. — Я получила письмо от Байрона.
Прадон сделал каменное лицо.
— Он рассказывает там все, чего вы мне не сказали, — продолжала она, — и еще много других вещей, которых вы, возможно, и не знаете.
— Где он?
— Этого он не сообщает. Вообще письмо довольно путаное, но из него можно понять, что его наняла другая фирма или что-то в этом роде.
«Кошмар!» — подумал Прадон.
— Вы меня удивили, — сказал он вслух.
— Нет, — возразила Кэтлин Кейн, — я вас не удивила. Но его нужно найти.
— Да мы повсюду ищем его, — убито признался Прадон. — Мне неловко говорить о таких вещах, но, кажется, ваш муж был пациентом психиатрической клиники. Может быть, у него новый кризис?
— У Байрона не может быть нового кризиса, — отрезала Кэтлин, — он пребывает в этом кризисе всю свою жизнь, вполне вероятно, с самого рождения. Проблема не в этом.
— А в чем же?
— Мне нужно, чтобы вы его нашли, — повторила она.
Прадон слегка пошатнулся, оперся обеими руками на стол и произнес официальным тоном:
— Я понял суть вашей просьбы. Я сегодня же вечером доложу о ней господину Хаасу, но могу вас заверить, что мы и без того делаем все возможное.
— Нет, — сказала Кэтлин, — это не просьба, это нечто гораздо большее. Вам известно о проекте «Престиж»?
«Кошмар в квадрате! — подумал Прадон. — Нет, полная катастрофа».
— Понятия не имею.
— Я вам не верю, — сказала Кэтлин Кейн.
— Не понимаю, — промямлил Прадон, — вероятно, речь идет о вещах, не входящих в область моей компетенции.
«Ну почему я не умею врать?!» — подумал он. Кэтлин иронически следила за его беспомощным барахтаньем. Выдержав долгую паузу, она наконец сказала:
— Слушайте меня внимательно. Я прошу вас передать вашему шефу одну вещь. Если вы сами не понимаете, то он поймет наверняка. Так вот, запомните, это очень просто. Если Байрон в течение десяти дней не вернется в Париж, я разошлю в газеты все, что знаю об этой истории и о проекте «Престиж», вместе с доказательствами. Газеты будут довольны, им хватит сенсации для первых страниц на несколько дней. У меня все.
Она встала. Прадону понадобилось еще несколько секунд, чтобы тоже подняться на ноги. Он проводил ее до двери, твердя, как попугай, что ничего не понимает, но передаст и что передаст, хотя ничего не понимает. Едва она вышла, как он бросился к телефону и передал.
— Она наверняка знает очень многое, — заключил он.
— Да, — ответил Хаас, — определенно, слишком многое.
