День уже выдохся, толчея на улицах сошла, как сходит вода после наводнения. Для местных привычка некоторых моих соотечественников к ночным забавам была достаточно необычна.
Ровно в восемь я переступил порог дома Бауэров. Встретил меня сам хозяин. От вчерашнего отчуждения не осталось и следа. Мне уже начинало казаться, что вчерашняя метаморфоза мне только привиделась, настолько искренен был в своем радушии хозяин дома… И все-таки меня не оставляло какое-то напряжение. Мне почему-то было здесь неприятно.
Нога у фрау Бауэр почти прошла. У изголовья ее кровати сидела младшая дочь – шестнадцатилетняя худая и жизнерадостная Эльза, не унаследовавшая, к счастью, внешности своего отца.
– С ногой легче, – проинформировала меня фрау Бауэр. – Хотя надолго ли? Нога отпустила, но теперь я вспомнила о стеснении в груди. Герр Эрлих, правду говорят, что от этого умирают?
О Господи, взмолился я, и зачем только ты наделил человечество пустым и никчемным чувством самосохранения! Перкусия и аускультация позволили мне еще раз убедиться, что легкие у фрау работают как кузнечные мехи и абсолютно чисты. Для успокоения пациентки я пообещал ей самые эффективные лекарства, привезенные из Европы, после чего хозяин дома произнес:
– Стол накрыт, Эрлих. Я не отпущу вас без того, чтобы вы не разделили со мной скромную трапезу.
– Время-то позднее, – из вежливости возразил я.
– Девять-то часов? Ну что вы! Правда, русские ложатся очень рано и встают с петухами, чтобы не проспать заутреннюю… Но я не вижу греха, чтобы вечер посидеть в доброй компании с человеком, который только что прибыл с родины…
Стол снова ломился от яств, да и вина было вдосталь! Густав Бауэр был разговорчив и доброжелателен – даже чересчур. И иногда мне казалось, что в его улыбке проглядывала нервозность. – Простукивание, выслушивание.
– Почему вы не живете с земляками в Немецкой слободе? – спросил я.
– Этот дом просторен, и обходится дешевле… К тому же благодаря новому царю отношение к нам улучшилось. Сегодня мы можем жить, где хотим.
– А раньше?
– Раньше местные жители с трудом терпели нас рядом. Упрекали, что мы им подаем дурной пример пьянством и разгульностью жизни…
– Пьянством, – озадаченно почесал я щеку. Насколько я видел, в этом деле русские сами могли подавать пример… Но мои соотечественники тоже большие любители зела вина…
В разгар ужина Густав, насытившись, позвал дочь.
– Эльза, сыграй для нас на клавесине… Она прекрасно играет на клавесине… Герр Зонненберг сказал, что у нее талант…
