"Во имя всех богов", - попытался успокоить себя Мелирленс, - "какое счастье, что я ничего не заказал".
Впрочем, эта мысль не сильно помогла. От похода в Университет тоже пришлось отказаться. Во-первых, у него действительно оставалось денег только на то, чтобы доехать до дома, а во-вторых, солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, а в университете и так-то не слишком много народу, учитывая, что сейчас у них каникулы, если Мелирленс ничего не путал, так что к вечеру те, кто там был уже должны были разойтись.
До дома они добрались уже тогда, когда на улицах горели фонари. К счастью, в кладовой на кухне, несмотря на то, что Мелирленс не заглядывал туда уже пару дюжин дней, он обнаружил полузасохшую головку сыра, пару яиц, черствый батон, огрызок колбасы и четыре лучины.
У читателя может возникнуть вопрос, а как в какой-то кладовой может сохраниться пригодный для еды и не стремящийся убежать на отросших щупальцах кусок сыра или яйца, не распространяющие вокруг себя ароматы аммиака? Дело в том, что кладовые в Лендале, да и не только в нем, а почти во всех достаточно цивилизованных городах Фальтьяры, где имелся водопровод, подведенный в квартиры, устраивались таким образом, что в них сохранялась температура плюс три или около того. Это достигалось с помощью системы трубок с холодной водой и при этом без всякой магии.
Мелирленс извлек это все из кладовки и разложил на столе, думая, что же можно сделать со всем этим. Первым поползновением было сделать себе большой бутерброд и съесть его, но этот план пришлось отмести в строну, насколько бы он не был привлекательным, по двум причинам. Во-первых, сырые яйца не слишком пригодны для бутерброда, разве что ты змея-птицеед. Во-вторых, кроме Мелирленса была еще и Розетт, которая, пусть и съела вазочку мороженого, которая была несоразмерно меньше цены за нее, вряд ли наелась.
Но кроме бутерброда ничто не приходило ему в голову. Не помогло даже разложение скудных запасов в ряд с последующей переменой их местами.
В конце концов, Мелирленс, уже готовый сложить их обратно в кладовку, скорее просто для того, чтобы сотрясти воздух, произнес:
- Розетт, а ты случайно не умеешь готовить?
Ответ он получил не сразу. Розетт уже успела погрузиться в свой мир трактата халифатского философа с не выговариваемым именем, но в конце концов она ответила:
- Да, я умею.
- Правда?! Но это же здорово! Так ты можешь приготовить нам ужин?!
