Я не знала, какие ещё ловушки есть у Зандора, и начала бояться, не слишком ли их много. Вполне могло быть, что Хилэриэн предлагал правильное решение — пусть зловещее, но лучшее.
Время, как всегда бывает в минуты ожидания, ползло бесконечно медленно. Я также прислушивалась к звукам внизу и время от времени бросала быстрый взгляд на стену, не опускаемся ли мы по приказу Зандора. Если да — мы пропали.
Затем я заметила движение наверху и, похолодев от ужаса, ждала, что кто-то спрыгнет сюда, увидев нас. Свет стал менее тусклым. Может, мы пришли сюда на заре, и теперь наступает день? Наконец я увидела, что сверху что-то опускается, ударяясь о стену с таким металлическим звоном, что я встревожилась, как бы это не услышали там, внизу. Когда эта вещь опустилась пониже, я увидела, что это висячая лестница на цепи, какой я пользовалась на складе транспорта. Она коснулась платформы, и следом пришла мысль матери.
— Быстрее, наверх!
— Айлия! — Я снова послала ей приказ. Она встала и полезла по лестнице вверх.
— Хорошо! — одобрила мать. — Теперь помоги магу!
Я уже делала это. Сила тех, кто был наверху, входила в меня и выходила. Хилэриэн освободился от моих рук и медленно встал. Я подвела его к лестнице. Как только его руки ухватились за неё, он снова ожил и стал подниматься, но не так быстро, как мне хотелось бы.
Когда он поднялся выше моей головы, я, в свою очередь, пустила в ход руки и ноги в надежде, что цепь выдержит троих, так как Айлия всё ещё была ниже края колодца.
— Держись! — пришла команда матери и я вцепилась крепче. Теперь лестница поднималась вместе с нами. Снизу послышался скрипящий звук. Я посмотрела вниз на тёмную платформу. Поднимается? Нет, она опускалась в глубину, где её наверняка ждали люди Зандора. Помощь пришла вовремя.
Мы поднимались всё выше, и я скоро поняла, что нужно смотреть не вверх, и тем более не вниз, следует только изо всех сил цепляться за эту качающуюся опору и надеяться. И вот наконец, мы по одному выбрались в серый пасмурный день.
Впервые за долгие годы я увидела тех, чей союз дал мне жизнь. Мать была такая же, как и в мысленном изображении, а отца я не видела так давно, что почти забыла его лицо. Он стоял рядом с ней, шлема на нём не было, но на теле была кольчуга. Он тоже выглядел едва достигшим середины жизни, но черты его лица носили вуаль усталости и страданий. У него были чёрные волосы, как и у представителей древней расы, но лицо не такое правильное, как у наших людей от узкородственных связей, а резкое, немного тяжеловесное, и необыкновенные глаза. Они пугали, когда он широко раскрывал их и внимательно смотрел на кого-нибудь. Сейчас он так смотрел на меня.
