— Не заговаривай мне зубы! Тебя никто не заставлял упоминать о Розе. Этим ты только подогрел мой интерес. У нас было достаточно времени, чтобы побеседовать. Например, когда мы гуляли, или той ночью, когда мы…
Закончить фразу София не смогла, так как ей вдруг стало стыдно за ту ночь и она покраснела. Она призналась Томасу в самом сокровенном — своей девственности — и теперь чувствовала себя полной дурой. София заморгала, пытаясь скрыть слезы.
— Мог бы сам все рассказать мне, — прошептала она.
— Мог.
— А сейчас расскажешь?
— Я не хочу, чтобы ты испытывала жалость ко мне, — заявил Томас и отошел в сторону.
— Ее фотография на стене… Мы проходили мимо нее тысячу раз, но ты молчал. Ты говорил о Мигеле, но никогда — о его сестре. Ни разу до тех пор, пока мы не очутились на мосту. Мария считает, что ты винишь себя. В чем твоя вина?
— Не важно. Я пытаюсь жить дальше. — Он был словно натянутая тетива лука.
София покачала головой:
— Это не так.
Томас повернулся к ней, еле сдерживая злость и отчаяние, и рявкнул:
— Почему бы тебе просто не отдохнуть, а?! Мы оба знаем, что ты тут пробудешь недолго. К чему все усложнять?
Его ответ расставил все точки над «i». София поняла наконец, что она влюбилась в Томаса. Да, да! Прежде она игнорировала это, но невозможно было скрыть гигантский клубок нахлынувших на нее эмоций. Она влюбилась не в того человека и в неподходящее время.
— Ты лишь хочешь жить дальше, — не унималась София, — но у тебя не очень-то получается. Ты закрылся от мира и не можешь найти дорогу.
Она подошла к Томасу и взяла его за руку. Рука была теплой, но от напряжения казалась железной.
— Я счастлив здесь.
— Не верю.
София удивилась собственной смелости. Она была более чем уверена, что за молчанием Томас скрывает свое горе.
— А тебе и не нужно мне верить, — пробормотал он.
— Да, я знаю. Я на себе прочувствовала, как ранчо помогает исцелить душевные раны. Но дело не только в ранчо. Дело в тебе. Ты помог мне разглядеть вещи, которые я прежде не замечала. Это хорошо. Я рада, что ты появился в моей жизни. Не знаю даже, как тебя отблагодарить.
— Разве мне когда-нибудь требовалась благодарность? — Она промолчала, Томас кивнул. — Вот и я о том же. Никогда.
— Тем не менее я не перестаю благодарить тебя. Единственная вещь, которая ранит меня, — твое молчание.
— Чем я мог тебя обидеть? — спросил Томас.
— Когда людям не наплевать друг на друга, они разговаривают, делятся секретами, а не скрывают их. Ты был мне небезразличен, и я делилась с тобой самым сокровенным, а взамен наткнулась на стену. Это больно. Энтони подорвал мое доверие к людям. Я не позволю тебе сделать то же самое.
