София закрыла глаза и вспомнила его нежные прикосновения. Ей казалось, что Томас боится ее. Она тоже боялась — с того самого момента, когда они встретились. Боялась, что ее захлестнут чувства.
— София, — позвала ее Мария.
Она с трудом выдавила улыбку.
— Так что же такое альфайорес? — спросила девушка. Это было первое, что пришло ей в голову.
Мария ничего не должна узнать. Сейчас она очень доброжелательна, но трудно предположить, как она отреагирует на то, что София провела ночь с Томасом. Мария протянула ей деревянную ложку:
— Это такое печенье. Сначала мы испечем маленькие коржики, а когда они остынут, соединим их при помощи крема.
София принялась взбивать масло с сахаром.
— Он меня беспокоит, — заявила Мария.
— Кто?
— Томас, кто же еще. Мы не можем представить свою жизнь без него. Но он здесь словно взаперти. Ему нужно найти девушку, которая смогла бы вернуть его к жизни. Иногда я сомневаюсь в разумности его решения стать нашим партнером. Сотрудничество привязывает его к нам и не позволяет двигаться дальше.
Сотрудничество… Покойная невеста… Томас говорил, что бросил работу и приехал на ранчо… Тут кроется какая-то загадка. Конечно, можно все разузнать у Марии, но София хотела, чтобы Томас сам все ей рассказал.
— Мне очень жаль вашу дочь.
Сеньора Родригес улыбнулась:
— Спасибо, София. Роза ушла от нас внезапно. Она была такой юной! Но пути Господни неисповедимы. Зато теперь у нас появился замечательный сын. Я люблю Томаса как родного. — Она потрепала Софию по руке и взяла яйцо. — За неделю с ним произошли перемены к лучшему. Приятно видеть его счастливым. — София уставилась на нее, и Мария расхохоталась. — Не удивляйся. Карлос тоже это заметил. Когда вы вместе, все как-то преображается.
— Но я имела в виду…
«Интересно, она поняла, что между нами что-то было?» — лихорадочно размышляла София. Она ожидала какой угодно реакции, но только не одобрения.
— Через несколько дней я уезжаю в Канаду.
— Я знаю, — ответила Мария, добавляя муку в миску и забирая у Софии ложку. — Но я рада, что ты приехала. Он слишком долго во всем винил себя.
София наконец не выдержала и поинтересовалась:
— Винил себя? За что?
— Если хочешь узнать, тебе придется спросить у него.
— Но она же была вашей дочерью.
Тесто для печенья превратилось в гладкий комок, и Мария принялась раскатывать его.
— Поверь, лучше спросить у Томаса. Ему надо выговориться.
— А если он не скажет?
— Скажет, — заверила ее Мария.
— Мария, вы хотите видеть его счастливым, я понимаю. Но Томас не может быть счастлив со мной. Я в отпуске и скоро возвращаюсь домой.
