- За это я врежу ему еще одну пощечину.
- Только не здесь. Общество будет против тебя. Хватит того, что они болтают о нас.
- Хорошо, я отдам ему должное потом.
- Меня мучает все время тот наш разговор о Сабире. Скажи его действительно нужно было убить во время боя?
- Мне трудно ответить на этот вопрос. По нашим законам военного времени - да. По вашим - я затрудняюсь что-либо ответить, но, однако, ни один египетский военный не осудил меня за это.
- Ты может в чем-то прав. Военные бы не осудили, а вот наш общество могло и осудить.
- Разве уже об этом ходят разговоры? - встревожился я.
- Нет, нет... Я ни кому ни чего не говорила.
Я прижал ее к себе чуть-чуть и она замолчала, уйдя в свой мир грез.
Утром карта северного района лежала у меня на столе. Я очень удивился, как сумел Мансур выкроить время, чтобы ее изготовить. Я приказал снять с нее две копии и вызвал майора Махмуда и Мансура.
- Господа офицеры, этот район я разделил на три части. Каждый из вас возьмет на себя одну из частей и пойдет на место представителем штаба. Я предоставляю вам право выбора места своей работы.
- Я пойду здесь, - поспешил Мансур, указав на равнинный участок.
- А я, здесь, - Махмуд выбрал место рядом.
Мне достался холмистый и неровный участок.
- Тогда получайте карты и ... Вперед.
Они вышли и тут передо мной возникла Дорри.
- Привет, Александр.
- Здравствуй, Дорри. Чего тебе не спиться? После вчерашнего, надо неделю приходить в себя.
- Но вы-то уже на работе, а я, незабывай, корреспондент. И потом, на что ты намекаешь?
- Успокойся, Дорри. Что ты хочешь?
- О... Много чего. Тебя, например. Еще, редакция просила сделать еще один репортаж и зная твой дрянной характер, я принесла тебе бумажку от командующего. На.
Она передала мне распоряжение генерала об оказании содействия корреспонденту "Дели Ньюс".
- Ладно, выбирай, к кому пойдешь в группу. К Мансуру, майору Махмуду или ко мне.
- Конечно к тебе. Мог бы других и не предлагать.
- Хорошо, поехали. Газик стоит у входа в штаб.
Дорри сразу влезла в танк и по-хозяйски стала снимать с себя одежду. Опять ее голая грудь и шикарное тело замелькало передо мной.
- Вперед, - скомандовал я и танк начал плавную раскачку, гремя тяжелыми "блинами".
Мне казалось, что в машине выше 50 градусов. Как только двигатели выдерживали. Мы истекали потом и вентиляторы совсем не помогали нам. Броня была раскалена и притронуться к ней невозможно. Здесь были другие противопехотные мины. Танк только подрагивал и гудел "блинами". Осколки стучали по броне. Через три километра, мы забрались на высокий холм и... Дорри закричала.
