Ее мозги так же ясны, как у прабабки.
Ее цели еще яснее — материальное благополучие, свобода передвижения, уверенность в завтрашнем дне, душевный покой. Конечно, для достижения всего этого приходится вкалывать, но ведь она и вкалывает. Тащит на себе фирму, справляется с огромным количеством проблем, заводит нужные знакомства, обрастает связями, — все должно быть ко времени и к месту, милый.
Универсальная фраза, а «милый» звучит еще универсальнее.
Лет двенадцать назад, когда они поженились, она звала его по-другому. Теперь и не вспомнить как именно, но по-другому. Собачья кличка? кошачья? нечто, связанное с цветком? с персонажем книжки для самых маленьких? — при желании он мог бы напрячься и выудить ускользающее имя из толщи времени. Вот только желания не возникает. Если начнешь вспоминать, обязательно выползет то, что когда-то он любил ее. А она — вполне вероятно — его. И то, что она была красива (она и сейчас красива); и то, что она любила обвязывать горло платком-арафаткой. И то, что она никак не могла совладать с палочками для еды, и плакала навзрыд над песней Жака Бреля «Ne Me Quitte Pas».
«Ne Me Quitte Pas» — этого точно не нужно. Это расслабляет, размягчает, разжижает.
Непроизвольно замедляет движение жерновов, перетирающих одну и ту же мысль, — хоть бы ты умерла!..
Если бы месяц назад кто-нибудь сказал ему: «ты будешь думать именно так и не иначе, черный ты человек» — он бы не поверил. Да и как поверить, если она давно проросла в нем, а он — в ней. Загляни в него — обязательно увидишь ее, такой себе горный ландшафт на заднике. Загляни в нее — обязательно увидишь его, такой себе умиротворяющий европейский городишко. Страсти не было с самого начала, оба — и он, и она, — довольствовались тихой, фосфоресцирующей нежностью. Чуткостью. Пониманием и всепрощением, рассеянными улыбками, дружеским пожатием рук в рапиде — перед светофором, когда красный свет сменяет желтый. Маловато, чтобы стать сюжетом «Ne Me Quitte Pas», кстати о чем вообще эта песня?
Он не знает французского, не хочет знать и никогда не хотел. То есть — хотел, но после ее (совершенно русских) слез по поводу Бреля, взял и передумал: ну его к черту, французский. Ну их к черту, страсти.
Теперь получается — наоборот.
Теперь, когда он встретил Марику.
Ма-ри-ка, как Марика Рёкк, немецкая актриса, хотя она венгерка по национальности, — первое, что сказала Марика при знакомстве. — Слыхал про такую?
Вроде бы слыхал. Краем уха. Марика Рёкк была любимицей Гитлера и блондинкой, не исключено, что крашеной.
