-Значит, говоришь, у меня теперь три сына? - с озадаченно счастливой улыбкой качала головой землянка, еще не представляя себе, как нужно жить и действовать в такой ситуации, но уже твердо поверив в их существование и не менее твердо зная, что перегрызет горло любому, кто покусится хоть на одного.
-Я так не сказала, - заспорила Хо, - один получился девочкой... тот, что на Сузерде. Его королева морян усыновила...
-Удочерила... - автоматически поправила Ярослава и возмутилась до глубины души, - а зачем её было удочерять... если у нее родная мать есть?
-Я точно не знаю, - виновато вздохнула Юнхиола, - вот проснется моряна, у нее спрашивай. Меня, например, даже родной отец... не усыновляет.
-Удочеряет, - снова уточнила Ярослава, заглянула в личико несчастно прятавшей взгляд девчонки и вдруг предложила, - а хочешь, я тебя усыновлю? Тьфу, удочерю. Что ты там говорила про три желания? Могу за одно желанье усыновить сироту, как ты думаешь? Чтоб была в семье симметрия, два сына и две дочери!
-А ты... - загорелась, было, девчонка и сразу сникла, - не-ет... ты сама еще не знаешь... где жить будешь.
-Да, я пока не знаю, где буду жить, но разве это важно? - Ярослава улыбалась с молодой заразительностью, - Важно, что у меня будет еще одна красавица и умница дочка, а со всеми бытовыми мелочами мы как-нибудь разберемся. Лишь бы ты была согласна!
-Ага... - проглотила комок Юнхиола и робко прижалась лбом к плечу почти незнакомой, но от этого не менее симпатичной ей женщины, - я согласна.
Ярослава крепко обняла девушку обоими руками, и тайком с облегчением вздохнула, сейчас ей вовсе не требовалось развязывать шнурок, чтоб получить подтверждение судьбы в том, что она сделала верный шаг.
Моряна проснулась первой, Ярослава уже давно уложила спать зевавшую Юнхиолу, укрыла поплотнее одеялом, посидела рядом, счастливо и мечтательно улыбаясь. Пусть это мир встретил ее очень враждебно, и едва не пустил на корм кровожадным растениям, но зато теперь каждый день преподносит все более приятные подарки. Ну и что, что она не все их сразу распознала и приняла, зато теперь так счастлива, что готова целовать и обнимать всех вокруг.
Мысль о том, что Костик больше никогда не будет хмуриться и торопливо надевать наушники, когда на недалекой набережной субботним вечером загремит в кафе музыка и начнут взлетать в темное небо снопы фейерверков, приводила Славу в блаженное состояние и выдавливала на ресницы сладкие слезинки. Все наболевшее, что тяжким грузом копилось в душе уже почти шесть лет, само потихоньку испарялось куда-то, унося с собой и все безмолвные запреты и табу, что наложила на нее жизнь вместе с болезнью сына.
