Альбрехт спросил с жадным интересом:
— Как?
— Вся исполинская армия погибла, — ответил я, — а сам он едва-едва успел удрать…
Он некоторое время молчал, с задумчивым видом поворачивал в пальцах тонкую ножку фужера.
— Все, — спросил он приглушенным голосом, — это все шестьсот тысяч?
— Да, — ответил я. — Не знаю, где именно Мунтвиг застрял, но явно же там просидит до весны.
— Тогда почти до лета, — уточнил он. — По весенней грязи передвигаться еще хуже, чем по снегу.
Я долил ему вина, он кивнул с благодарностью, мы сейчас не лорд и его вассал, а старые друзья.
— А когда земля подсохнет, — сказал я, — сюда подойдут и мои армии. Но у меня не война с Мунтвигом в голове…
Он внимательно поглядел поверх края бокала.
— Понимаю.
— И как?
— Стараюсь об этом не думать, — ответил он медленно. — В церквях пока спокойно, но весной будет наплыв. Все-таки конец света… пусть не окончательный и бесповоротный, но конец всем королевствам в том виде, в каком они есть. Нельзя надеяться, что потом выйдем из пещер и все восстановят… В некоторых местах лавой зальет все, никто не выживет даже в самых дальних и глубоких пещерах. Они просто не смогут пробиться наверх.
Я невольно передернул плечами.
— Жуткая смерть.
— Да, — согласился он, — однако же хотя все об этом знают, но живут так, словно никакого Маркуса вообще не существует. Как живут все звери, не подозревая, что когда-то умрут. И, по-моему, это единственно правильно. И вам так советую.
Я молча рассматривал поверхность стола. Там медленно появилось блюдце с сахарным печеньем, а потом рядом словно из тумана проступила пара шоколадок в цветной фольге.
Альбрехт наблюдал с интересом и некоторой завистью.
— А это стоит того? — спросил он.
— Чего, граф?
— Вечной души, — пояснил он. — По-моему, это все-таки не от паладинства, а чистейшая магия. Или не чистейшая, что еще хуже.
— Имеете в виду, — переспросил я, — что гореть мне в аду?
— Да, — ответил он. — Вечные муки, знаете ли…
Я подумал, переспросил:
— Вечные? Я как-то думал, что до Страшного суда. Ад — это что-то вроде предварительного заключения. А когда протрубят архангелы, когда Иисус возглавит Страшный суд, он уже и будет определять, кого куда, взвешивая его добрые и недобрые поступки.
Он криво улыбнулся.
— Ну, судя по всему, Страшный суд уже скоро, если летом появится беспощадный Маркус… С другой стороны, думаю, вам и ад не страшен.
— Думаете? — спросил я. — Вообще-то, если собрать все переделки, в которых я побывал…
