— Да, ваше высочество.
— Ну вот, переходной период потому так и называется, что переходит, проходит и где-то исчезает в туманной дали, уступая чему-то постоянному и временно твердому, солидному.
— Чему?
— Пока не знаю, — ответил я сердито.
— Понятно, — сказал он. — Спешу доложить, жизнь в городе налаживается. Перед вашим возвращением примчался гонец, завтра из сел прибудут первые обозы с продовольствием.
— Наши награбили?
Он пояснил с удовольствием:
— Нет, крестьяне сами привезут. Правда, цены задрали до небес…
— Все правильно, — оборвал я. — Плата за риск, они ж первые. Платите! Завтра цены пойдут вниз, другие тоже возжелают заработать.
Он поднялся, коротко поклонился.
— Сэр Ричард…
— Сэр Альбрехт, — ответил я.
После его ухода слуга, в котором я узнал одного из людей Норберта, принес охапку березовых поленьев, уже заботливо расколотых пополам, но не мельче, а то слишком быстро прогорят, сразу пахнуло лесом, поинтересовался почтительно:
— Какие указания на ночь, ваше высочество?..
— Подбрось дровишек в камин, — ответил я. — А разденусь сам, я все еще в походе, как догадываешься.
Он сдержанно улыбнулся.
— Все мы в походе. Какие-нибудь особые указания?
Я вспомнил надменное и полное спеси лицо Аскланделлы, высокомерный взгляд из-под слегка приспущенных ресниц, сказал хмуро:
— Где-то здесь покои леди Ялиссы. Приведи.
Он поклонился и молча исчез.
Конкубина, судя по тому, что переступила порог через несколько минут, либо всегда готова к вызову, либо ее покои где-то совсем близко.
Впрочем, на ней плащ с надвинутым на лицо капюшоном, умница, дает мне возможность пока скрывать ее, не спешит демонстрировать свою близость к новому повелителю.
Я сдвинул капюшон ей на затылок, обнажая уже распущенные волосы рыжеватого цвета. Она подняла лицо, по-детски чистое и ясное, нежный румянец разгорается все ярче, словно я снял не капюшон, а обнажил ее всю.
— Ого, — сказал я с удовольствием, — у тебя под плащом только ночная рубашка?.. Ладно, сбрасывай и ее, потом марш под одеяло!
Она улыбнулась, на щеках появились умильные ямочки.
— Ваше высочество…
Рано утром я облачился потеплее, чтобы никаких подозрений, арбогастр приветствовал меня довольным фырканьем. Стражи во дворе сразу заволновались, один прокричал:
— Ваше высочество!.. А вы не забыли, что мы в чужом городе?
— Ошибаетесь, — возразил я весело. — Этот город — наш!
В окне флигеля мелькнуло женское лицо, но тут же исчезло. Кто там, я рассмотреть не сумел, но, насколько помню, примерно там разместили принцессу Аскланделлу.
