— Порядок, — сказал я зло, — будет только в Царстве Небесном. Да и то… пока нас там нет. А у вас?
— А у меня порядок, — заявил он с апломбом. — Только не везде, не во всем и не всегда, а так вообще-то жить можно. Ваше высочество, хотел бы уточнить ряд вопросов…
— Понятно, — определил я, — работать не хочется.
— Как не хочется, — воскликнул он, — весь горю от некой странной жажды, как бы поработать еще где! Вот у меня сейчас к вам только те вопросы, которые не в моей юрисдикции. Например, что с теми тремя принцессами, дочерьми короля Леопольда? Будем ли устанавливать какие-то отношения с императором Вильгельмом? Каков статус конкубины?
Я посмотрел на него исподлобья и с подозрением.
— Пойдемте в кабинет, граф. Не хочу задавать вам трепку при всех.
Он вздохнул и с самым сокрушенным видом развел руками, а я по дороге в покои короля вспомнил, что за суматохой текучки все никак не могу выбрать времени повидаться снова с дочерями короля Леопольда, только и распорядился держать их взаперти в собственных покоях, кормить и не обижать, что значит оставить в покое до моих новых распоряжений.
В кабинете Альбрехт опустился в кресло, едва я указал взглядом, чтобы без всяких шуточек насчет моего величества, и устремил на меня вопрошающий взгляд.
— Трепку? — спросил он.
— Ну да, — отрезал я. — Что-то у вас все непонятки… женские. С женщинами связанные.
— Император не женщина, — напомнил он.
— Но устанавливать связи, — сказал я едко, — возжелали из-за Аскланделлы? До этого и мыслей таких не было?..
— Это высокая дипломатия, — возразил он. — Нам в загребущие попала драгоценность, почему не использовать?
— Какие-то странные у вас желания, — сказал я с холодком. — Пусть эту драгоценность пользует ее муж.
— Я говорил о ситуации, — вставил он быстро. — Ее использовать!
— Рано, — отрезал я. — Не до Вильгельма пока. Надо разобраться с тем, что прямо щас сыплется на голову.
— Гм, — произнес он, — а что с конкубиной?
Я посмотрел с понятным неудовольствием, но не ответишь же, что не его собачье дело, у правителя даже личные дела не личные, если затрагивают интересы общества герцогов и графов, а также части баронов.
— А что вам непонятно?
— Ну… в первую очередь, — пояснил он смиренно, — как относиться нам. Ваши мотивы понять даже не стараемся, ваше высочество…
Я ощутил в его словах нечто большее, чем шуточку. Приближенные всегда должны понимать своего сюзерена или считать, что понимают, иначе наметится опасная трещина, что имеет тенденцию расширяться.
