Зябба подбросил в костер охапку хвороста, вверх взметнулось пламя, разгоняя ночную тьму.
— Ничего, как-нибудь уговорим сопляка отдать картинки.
— А потом надерем ему задницу, чтобы не борзел.
«Ага. Так я вам их и отдал!» — подумал я.
— Скажи-ка лучше, Зуб, как в Гадюшник притопаем, в какой бордель первым делом пойдешь?
Разговор перешел в другое русло. Орки принялись спорить, какой бордель круче — «Клыкастые штучки» или «У пышногрудой Загры». Про меня больше не вспоминали.
Но я еще долго не мог уснуть. А вдруг передумают и укоротят меня на голову?!
* * *
До Стронгхолда осталось трое суток пути, и эти дни я провел великолепно. Теперь не было никакой дедовщины — по очереди катили тележку, разбивали лагерь, собирали хворост, носили воду. Меня уже не называли сопляком или бледнопузым, а все чаще — парнем или пацаном. Зябба и Зуб вели себя как шелковые, но и я старался сильно не борзеть, ведь в Стронгхолде будет много орков, и на всех моего фотоаппарата не хватит.
Город, который орки называли Великим Гадюшником, оказался великой твердыней.
Деревья расступились, и взгляду предстало огромное ровное плато. Когда-то здесь был лес. Теперь пространство перед городом было расчищено, все деревья вырублены подчистую, остались только замшелые пни. Днем к Стронгхолду незамеченным не прошмыгнул бы и заяц.
А вдали, километрах в пяти, возвышалась исполинская городская стена, сложенная из тесаного камня. Она была высотой метров пятнадцать, а то и больше! Стронгхолд казался неприступным. С юга, запада и востока он был окружен горами, с севера — защищен стеной. Город-крепость словно прилепился к рыже-коричневым скалам.
Мы шагали по тропинке, бегущей между пнями, а я все не мог оторвать взгляд от города. Когда подошли поближе, мне чуть плохо не стало.
Если Валорион напоминал Диснейленд, то Стронгхолд скорее смахивал на комнату страха в этом самом Диснейленде.
Сверху из камня стены торчали ржавые железные прутья, похожие на арматуру. На эти прутья были насажены черепа разных зверей. Одни выбеленные временем, другие еще в ошметках плоти, источающей мерзкую вонь, но это, видимо, никого не беспокоило. Присмотревшись, я с ужасом обнаружил, что среди черепов животных встречаются и человечьи!
А на самом почетном месте — над воротами — висело несколько свежих эльфийских голов. Они выглядели совсем как живые. Ну и жуть!
Сами ворота были выстроены из бревен такой толщины, что Зябба с Зубом, взявшись за руки, вряд ли обхватили бы самое тонкое из них. Заточенные сверху стволы были вплотную пригнаны друг к другу и поперек обшиты железными листами. Зябба объяснил, что дерево пропитано специальной смесью и ни один поганый ушастик не сможет поджечь его.
