— Такой… — Венечка свободной рукой совершил ряд непонятных движений, как будто что-то рисовал. — Молодой. Спрашивал, с кем ты живешь и про собаку тоже.
— Про какую собаку? — это заявление заставило меня уже не удивиться, а просто-таки остолбенеть. Вроде бы до того момента, когда начинают путаться мозги, Венечке было еще далеко, выглядел и разговаривал он еще вполне по-человечески. Но собака?!
— Какая у тебя собака, спрашивал.
— Так у меня же никакой нет!
— Да ему так и сказали. Он удивился и говорит, наверное, перепутал.
— А ты?
— Так он не меня спрашивал, бабулек. Я во дворике гулял, слышал.
Гулял он! Моцион совершал! Аристократ!
— Может, ты… это… кому-то на хвост наступила? Типа журналистское расследование, а? Дверь тебе этот твой сделал, так ты уж кому попало не открывай.
Под «этот твой», я так понимаю, имелся в виду майор Ильин. Не, ну все всё знают. Кроме меня самой.
— Спасибо, Венечка, за заботу, пойду, — я отсыпала ему сигарет, на что он попытался вначале обидеться, мол, не ради этого… Пришлось напомнить, что он-то меня пытался угостить — только после этого Венечка перестал обижаться, взял сигареты и спросил напоследок:
— Чего сказать-то, если еще интересоваться будут?
— Пусть в редакцию обращаются. Бред какой!
Однако, добравшись до квартиры и прочистив мозги двумя стаканами минералки и чашкой кофе, я передумала. Может, и не такой уж бред? Кого-то зацепили мои расспросы последних дней. Но кого? И — массаракш! — где же Ильин? Да и Глебову пора бы уже объявиться…
Не плыви по течению, не плыви против течения — плыви туда, куда тебе нужно.
Харон
На резной зелени клена появились две тощие лохматые ноги. То есть, конечно, сами-то ноги были обычные, зато низ джинсов топорщился белесой бахромой. Следом за ногами мелькнула все та же линялая оранжевая футболка с двумя черными отпечатками ладоней на пузе, и наконец за балконной дверью засияла довольная Кешкина физиономия. Довольная и почему-то немного виноватая.
— Ты теперь всегда через балкон будешь являться?
— А… Ну… Пока тепло, а?
— Вот схватят тебя при попытке несанкционированного проникновения в жилище, чего делать станем?
— Не-а! — Глебов махнул головой, так что шевелюра его напомнила модные нынче метелочки для сметания пыли.
— Ну здравствуй, солнце мое! Очень рада тебя видеть живого и даже почти невредимого.
— Только я с записью не совсем разобрался. Я ж не звукооператор, а там скорость скачет, да еще и нелинейно. Вот, принес то, что пока получилось, может, потом еще попытаюсь, — Кешка склонил голову вправо и потерся ухом о плечо. На верхней части уха красовалась свежая царапина. Ресницы у него были рыжие, почти под цвет глаз, а руки… Хоть фотографируй для выставки «Наша трудолюбивая молодежь» — может, он их и мыл, но следы пресловутых «сельхозработ» просматривались более чем явственно, особенно вокруг ногтей. А сам он по-прежнему напоминал боевого взъерошенного воробья. Пусть даже у воробьев не бывает плеч и тем более исцарапанных ушей.
