Нормальный ведь дядечка, чего ты на него взъелась, а? Не понимает он тебя — так ведь не обязан, а ты, между прочим, ничего толком не объяснила. И не буду! — огрызнулась я сама на себя. Дядечка и впрямь, кажется, ничего себе. Вон даже чай сам готовит, секретаршу не стал напрягать. У меня, признаться, давняя слабость к хозяйственным мужчинам. Зря я так вскинулась. Последним штрихом, окончательно примирившим меня с директором «Тонуса», оказалась картинка на экране его компьютера — она очень удачно отражалась в полированной стенке шкафа, около которого Виктор Андреевич занимался чаем. По-моему, это была зарплатная ведомость. Почему это мне понравилось, я не знаю, но отношение к сверхзаботливому директору основательно улучшилось.
В здоровом теле — здоровый дух.
Учебник экзорцизма
Центр, весьма недвусмысленно именуемый «Двое», возглавляла Ольга Григорьевна Серебрякова, дама более чем докторского вида: худощавая, с внимательными серыми глазами, исполненная прямо таки хирургической чистоты. Казалось немыслимым, чтобы этот организм подчинялся общим законам, то есть ел или, к примеру, ложился вечером спать. Наверное, на ночь она помещает себя в автоклав. Для дезинфекции. Хотя обручальное кольцо…
Кто-то, помнится, говорил мне, что такие вот… статуи представляют очень даже интересный объект для мужского исследования. Не знаю. Не могу представить. Уж очень замороженная эта Ольга Григорьевна. И центр был ей под стать: все белое, блестящее, накрахмаленное и, надо полагать, совершенно стерильное. В этом был определенный смысл. Скорее всего, пациент, попавший в такую обстановку, должен выздоравливать очень-очень быстро — от одной неловкости за свое несоответствие окружающей белизне. Кстати, невзирая на название, подавляющее большинство пациентов были женского пола.
Впрочем, на самом-то деле в центре «Двое» все было устроено очень толково, без заморочек и нервотрепки. Пред ясные очи Ольги Григорьевны меня допустили без каких бы то ни было сложностей, и формулировка «по личному вопросу» их вполне удовлетворила.
Да и сама Ольга Григорьевна ничем, кроме чрезмерной стерильности, не вызывала ни удивления, ни тем более раздражения. Ну, похож человек на автоматическую куклу, и что? Мое какое дело? Быстро, толково и внятно ответила на все вопросы, даже не поинтересовавшись, чего это я бегаю по следам другого корреспондента. Вскинула удивленно круглую бровь — и все.
Да, Валентин Борисович был у нас несколько дней назад. Во сколько? Минуточку. С половины второго до десяти минут третьего. О чем спрашивал? О системе учета, о сохранности данных, о гарантиях анонимности. Причем, слово «анонимность» моей собеседнице явно не нравилось. Ну да, конечно, врачебная тайна и все такое, но, похоже, существование системы анонимных обследований Ольга Григорьевна полагала уступкой, к которой вынуждает профессиональное милосердие. Вроде, какие могут быть тайны, если человек лечиться пришел? Вот только клятва Гиппократа, знаете ли, приходится терпеть.
