— Да обстоятельства не сложились, — объяснила я. Собственно, объяснение не хуже всякого другого. Главное — ни слова лжи. Действительно, обстоятельства.
— Вот, в основном, и все.
— Владимир Иванович, еще пару коротких вопросов сейчас можно?
— Даже три. Но не больше. Правда, время поджимает, — он улыбнулся. Улыбался он часто и легко. Не той заученной американской улыбкой, которой одаривают клиентов продавщицы фирменных салонов, а… так улыбается человек, у которого просто хорошее настроение и вообще он полагает, что жизнь — довольно-таки забавная штука.
— Вопрос первый: когда — точно, включая время — был у вас Марков? Особенно время, день я знаю. Это можно как-то выяснить?
Владимир Иванович нажал клавишу селектора.
— Марина, будь добра, посмотри, около недели назад у меня был на приеме господин Марков, во сколько это было?
— В двенадцать пятнадцать, — ответил селектор после полуминутной паузы. Шустрые они тут, как…
— Второй вопрос. Только не удивляйтесь. Вы ему ничего не дарили?
— Конечно, — он пожал плечами. — Если это можно назвать подарком. Ох, извините, вам — забыл. — Он протянул мне небольшой календарик, на обороте которого красовался текст с милым заголовком «Любовь: техника безопасности». — Наш, фирменный.
— Спасибо. И уж просветите меня напоследок, а то любопытство замучает — что за странное название для клиники — «Сюжет-клуб»?
И тут он расхохотался.
— Ох, я иногда жалею об этой шуточке. Напишите это по-английски. Теперь прочитайте, как будто это по-русски, но английскими буквами…
Я послушно написала в блокноте: «Plot-club».
— Плот… клаб… или слаб… О! Плоть слаба, да?
— Ну да. Не совсем точно с точки зрения филологии, но так оно когда-то и получилось. Молодые были, веселились не в меру. Сейчас уже, признаться, и не смешно. Хотя запоминается название сразу — а что еще нужно от названия? И смысл вполне позитивный: если у вас возникли проблемы, то это еще не конец жизни, а так, один из ее сюжетов. Главное — не нервничать. Ну, до свидания. Если что, звоните или приходите.
Вас много, а я одна!
Старая добрая фея
Дама из гороно, которая курировала проведение всяческих конкурсов и олимпиад, лет десять назад, похоже, сильно огорчилась тем, что ей никогда уже не будет сорок, — и с тех пор так и пребывала в таком огорченном состоянии. А посетители — в частности я — отвлекали ее от этой скорби и потому требовалось побыстрее их спровадить. Она весьма смутно помнила, что за Глебов занял первое место на городском этапе пресловутой олимпиады «Третье тысячелетие». Да и саму олимпиаду она воспринимала несколько скептически, будучи свято убежденной в том, что подбные мероприятия должны быть исключительно профильными: отдельно по истории, отдельно по биологии и так далее. А сваливать в одну кучу физику, химию, математику, компьютер и еще какую-то там эвристику — полное безобразие. Как тогда руководить-то?
