— А где ты чулки видел?
— В коридоре у них, за шкафом. Нам с Мариной знакомые крыску на два дня дали, знаете, такие, медицинские, их вместо хомячков держат. Она Герды испугалась и давай прятаться. Пришлось ловить. Ну, вот… Только я тогда вообще ни о чем не подумал, ни про какие убийства еще и слышно не было. Ну, чулки и чулки, только место странное.
Вот, значит, почему Костик меня про чулки спрашивал… Ошибиться боялся.
— Она их потом на книжную полку переложила, у Марины в комнате…
— Вы тоже видели?
— Видела. Только уже после того… Когда альбомы относила. Они на полку не помещались, пришлось книжки местами менять…
— Это, наверное, после того, как я Альбине позвонил.
— Зачем? — удивилась я.
— Сам не знаю. Помните, я вас у дворца встретил? Валерий Михайлович в контору свою пошел, а она домой. Я и позвонил, спросил, неужели хоть сорока дней дождаться нельзя было. А она смеется, первый раз я слышал, чтобы она смеялась… Молод, говорит, меня учить, кто долго дожидается, с носом остается. Сам хотел все заграбастать, а теперь и оставайся.
Да уж, куш солидный, убивают и за гораздо меньшее. Одна квартира чего стоит. А эта проклятая коллекция — там еще на десять таких квартир хватит, а может, и больше, все-таки три поколения собирали. Интересно, а Ильин знает про драгоценности? Я хотела еще о чем-то спросить, а вместо этого вдруг сказала:
— Хорошо, что ты уезжаешь. Ильин совсем землю роет, для него это теперь дело чести. Он, конечно, на тебя и не думает, да и дела все на того рыночного придурка спишут, но ведь черт его знает, что в милицейскую голову прийти может… — я говорила и удивлялась сама себе. Как же правосудие? А так. Правосудие свершилось. Если бы Альбине на голову кирпич упал — все было бы в порядке? Ну, вот он и упал. Костика, конечно, жалко. Бедный мальчик!
Завтра будет лучше, чем послезавтра…
Кассандра
Я проводила его на вокзал. До поезда оставалось часа полтора, маячить в душном зале ожидания или даже на привокзальной площади не хотелось. Мы ушли в небольшой лесок за товарной станцией и устроились там. Минут через пятнадцать Костик достал из своей необъятной джинсовки небольшой, размером чуть больше тетрадки, непрозрачный пакет, посмотрел на меня…
Все-таки рентгеновские у него глаза, не иначе. Секунды под его взглядом показались мне — как это ни банально — вечностью. Должно быть, примерно также ощущает себя труп на прозекторском столе. В глазах Костика и не было ничего недоброжелательного или жесткого, но чувствовать, что тебя видят насквозь — удовольствие ниже среднего.
