— Саша?
Он поднял голову, улыбнулся и поправил меня:
— Фарамир.
В Средиземье каждый именует себя тем, кем он хочет быть. Известная поговорка должна была бы здесь звучать так: скажи мне, как тебя зовут, и я скажу тебе, кто ты.
Я вернулась на свое место. Парень продолжал перебирать струны. Минут через двадцать к нему подошла коренастая девушка в короткой кольчуге:
— Проработай со мной защиту?
Парень легко поднялся, закинул на одно плечо гитару, на второе синий плащ, на котором он, оказывается, сидел, и ушел следом за девушкой.
Вечером, передав Дениску с рук на руки Лельке, я вернулась в светлый лагерь. Мне даже удалось немного поговорить с Сашей-Фарамиром. Я, каюсь, взяла грех на душу, соврала: сказала, что случайно познакомилась с его родителями, они мне и поведали о том, как он пропал. Саша немного смутился, видно, переживания, которым он подверг родителей, его беспокоили.
— А нельзя им сказать, что вот, столкнулись случайно, ну, в электричке, в поезде… Успокоить, мол, жив-здоров, все нормально…
Я не видела в том большого греха и, разумеется, согласилась, но он все же пояснил:
— Я не хочу возвращаться. Опять все сначала начнется — ах, Саша такой неприспособленный, такой ранимый, такой… Я и правда такой был. И в историю прятался от всего, что сегодня. Едва не сломался тогда. Мне было очень плохо, а от их причитаний еще хуже. И сейчас я боюсь назад… Я, наверное, в Киев уеду, звали…
Ну что же, не самый плохой способ справиться с собой и своими болячками. Он показал мне собственноручно сплетенную кольчугу, видно было, что он немало ею гордится. Мы обсудили достоинства и недостатки клепаных, сварных и паяных колец, потом кто-то сунул ему в руки гитару…
Честертон писал, что тому, кто может выразить себя в песне, нет надобности выражать себя в убийстве… Соображение весьма смутное, но в самом деле — внутренние возможности и невозможности довлеют над нами куда сильнее внешних.
Второе соображение касалось возможностей внешних: если Саша уже второй месяц как не высовывается с острова — а это очень легко проверить — значит, он не только эмоционально, но и физически не мог иметь отношения ни к каким убийствам.
Только возвращаясь на свою стоянку, я начала ломать голову над тем, как бы теперь отвлечь господина Ильина от поисков Саши Жильцова. Все сложилось, конечно, удачнее, чем могло бы. Когда мы говорили о нем, в моей голове мелькнуло что-то такое смутное, связанное с историей средневековья, еще полминуты — и я бы о них, о толкиенистах, вспомнила. Но душка Ильин чем-то меня в тот момент отвлек, и идея проскочила мимо. И правильно. Сам герр майор вряд ли додумается искать среди ролевиков. Но все-таки… Вот что! Надо поутру еще раз дойти до их лагеря и посоветовать Саше уехать в Киев поскорее.
