Не то чтобы в последующие годы он стал недотёпой — просто тогда, во время выпускного сочинения, в Паше, очевидно, просыпалась какая-то другая — нечеловеческая — ловкость…
И не в смысле ловкости в превосходной степени, нет… а в том смысле, что Паша ощутил тогда своё физическое тело как систему блоков, приводных ремней, грузов, ну да, из учебника физики для восьмого класса…
Сидя в метро, он видел закрытыми глазами кинематическую схему, первоначально нарисованную мелом на доске, где до этого были темы сочинений, — теперь уже объёмной, и то же можно было сказать о бороде, повисшей над доской… как будто, покинув портрет, автор «Капитала» превратился в автора «Мiра» и стоял теперь за чёрной ширмой, как в кукольном театре, дёргая за ниточки, — приводил в движение всю протяжённую систему подвесок, блоков, противовесов, всё Пашино тело — тело сновидения…
Сновидец же тем временем сидел в немецком метро и видел, как приходят в движение тени… забытых братков.
Нет, это пришло ему в голову чуть позже, а в тот момент ему ещё казалось, что это тени ветвей, которые шевелит ветер за окном, или — что это лучи солнца, бьющие в окно, просветили, как рентгеновские, насквозь его буклированный пинджачок , и уже даже не схема, а сама эта его полуподпольная машинерия спроецирована на белую стенку классной комнаты, он форменным образом разоблачён, слышь, как скрипят доски под туфлями русачки … И тут зазвонил будильник.
Ну то есть телефон, хотя, может быть, Паша и проснулся в тот момент, потому что ночью он спал плохо и через некоторое время после собеседования, когда прошло действие кофеина и адреналина, остро ощущал недосып…
Судя по звуку, это мог быть его телефон, хотя такой ретрозвонок, войдя в моду, был в том году ещё довольно широко распространён — как у старых аппаратов с вращающимся диском или как в школе с урока… Паша лениво ожидал, пока другие посмотрят, — он ведь ещё частично находился в десятом «А» средней школы № 59…
Несколько человек достали мобильники и сразу положили их обратно, и только после этого Паша достал свой, но было уже поздно, он перестал звонить.
Двое русских по-прежнему сидели перед ним, теперь уже молча. На звонок они никак не отреагировали, очевидно, у обоих телефоны звонили как-то по-другому. «Может быть, напевают „Пусть бегут неуклюже…“» — подумал Паша… Телефон зазвенел снова — его телефон, и он нажал кнопку.
Вспомнив, что его понимают эти двое напротив, Паша сразу почувствовал себя скованно и, быстро сказав, что перезвонит, убрал старенькую «Нокию» от уха.
