— Ну что, — сказал, смеясь, Ширин, — так у тебя примерно такой розыгрыш, я угадал?
— Нет, — сказал Паша, — нет-нет, всё по-другому, как-нибудь в другой раз расскажу, сейчас ты не в том настроении…
— Да почему же не в том? — сказал Лев.
— Потому что ты меня будешь всё время прерывать — анекдотами.
— Я?! Да я вообще тебе никогда больше ни одного анекдота не расскажу… Вот это был последний! — и Лев захохотал, но потом как-то вдруг весь разом замолчал и стал серьёзным… как будто он только играл до этого роль пьяненького на сцене или в силу каких-то других обстоятельств — как разведчики в чёрно-белых фильмах…
— Да, — согласился он с Пашей, который не преминул ему сообщить о своём наблюдении, — только так всегда, с того самого дня, как я родился: я играю эту роль, Льва Ширина, ну да… В общем, рассказывай, — он при этом увлёк Пашу за собой в другую комнату, где не было гостей, прихватив виски…
— Да в том-то и дело, что рассказывать нечего… Ну, если коротко: мы, как бы сказать, встречаемся уже целых три месяца и… ничего, и она каждый раз ускользала из рук, как уж, и я…
— Ох уж мне эти ужимки и прыжки! — погрозил пальцем Ширин. — Ну что ж, хоть не гадюка… А то пригреешь на груди, понимаешь…
— Ты обещал не прерывать.
— При чём тут, это что тебе — анекдот? Ладно, оставим и прибаутки… до лучших времён. Дальше что.
— А теперь я уже и не пытаюсь, то есть я как бы смирился с чистым платонизмом. При этом она заходит ко мне едва ли не каждый вечер… При этом к себе она не пускает никогда, я не то чтобы навязывался, но… Я ни разу у неё не был. Как-то странно, нет?
— Ну, не так уж и странно, — пожал плечами Лев, — обычное «динамо», проходили… И торт этот, ты говоришь, у неё, того, вращался… торты, дары, тартарары, тарарабумбия, бубмараш, в общем… ладно, это я таки спьяну каламбурю, не обращай внимания… Да нет, если серьёзно: говорю тебе, типичное «динамо».
— Нет, Лев, не типичное. Я что её, по кабакам вожу? Нет. Она, наоборот, никуда не хочет идти, говорит, что за день так надоедают люди — она же в молле работает, эти толпы, море людей… что вечером ей хочется просто сидеть дома, и всё. Но у себя в квартире ей не сидится, при этом в том, что она просто боится одиночества, она не хочет признаваться и вот придумала себе — агорафобию. Представь, для неё слишком много пространства в квартире — точно такой, как у меня, да к тому же, по её же словам, ещё и заставленной ящиками, потому что это одновременно и склад.
