Он быстро написал Семёнову ответ — что будет рад, тра-та-та, почтёт за честь и всё такое… Но при этом спросил о памятнике Петру и Глебу и ещё зачем-то перевёл приставку в электронном адресе — «tot» и, уже отправив письмо, подумал, что вот это было лишнее.
Через минуту пришёл ответ, в «теме» которого стояло: «Привет с того света!»
«Ничего странного, — писал Семёнов, — подробности ты мне расскажешь при встрече, если захочешь, что там у тебя было с этими пацанами… Но это не так важно, слушай меня и не бери себе ничего такого в голову, я уверен, что Мюнхен, Паша, это не Сан-Франциско, где, как писал классик, можно встретить пропавших по другую сторону океана людей. После той фотосессии на кладбище в городе Ч. я долго голосовал на дороге, пока кому-то не оказалось со мной по пути, чисто бомбил там не было, они туда не заезжают, редко… А в тачках, которые останавливались, были те же самые братки, которых я только что видел — чьи изображения я переснимал с памятников. Жаль только, что они — те, что были в машинах, — плохо реагировали на камеру, поэтому предъявить снимки не могу, но ты уж мне поверь: в машинах были те же самые братки».
«Да, и помимо этого потустороннего КВНа по электронной почте, — думал Паша, сидя в том же кафе, — с тех пор прошло больше года, видел я их совсем недолго, так что ничего удивительного, обознался, как говорится, богатыми будете… хотя они вроде бы уже и так были ничего — пели про Гибралтар, про хуё-моё…»
Подошедший официант взял его пустую чашку, поставил на поднос и опереточно-сладким голоском спросил, понравился ли Паше кофе.
— Да, — сказал Паша, — я вообще кофе только у вас и пью.
— А я тебя у нас никогда не видел, — сказал официант.
— Ну, у итальянцев.
— А, ну и дурак, — сказал официант, — этот кофе ничего не имеет общего с тем, что мы пьём в Италии.
Паша удивлённо уставился на официанта — с таким обращением он ещё не сталкивался… в общем-то нигде.
— А я уже тут не работаю! — сказал официант. — Меня уже тут нет! Последний день! Я уезжаю в Рим! Если бы я это не сделал, я бы сошёл с ума в этой проклятой стране! Ты знаешь, что я тут уже стал импотентом?!
— Нет, — сказал Паша, вжимаясь спиной невольно в мягкую спинку диванчика, — откуда я могу это знать?
— Так вот, знай! Это — мёртвое место, нечего тут делать живым людям!
— О’кей, — кивнул Паша, — я уже понял, это сегодня такой ляйтмотив…
— Чего-чего? Может, ты имеешь в виду юбилей?
— Да это я не вам… то есть…
