Перси начал уставать от моих бесконечных вопросов и восхищенных восклицаний, и чем дольше мы шли, тем сильней он хромал.
— Поехали в Керкуолл, — сказала я, сжалившись над ним. — Я потом вернусь и еще раз все осмотрю. Спасибо, что показали мне это место.
— Не стоит благодарности, — ответил он.
— Да, кстати, кажется, вы не рассказывали о том, что вы делали в Глазго, — сказала я.
— Полагаю, то же, что и вы, — ответил он.
— И что же это?
— Я не знаю. Думал, вдруг меня осенит или я смогу найти простое решение.
— Мне посещение Глазго в этом не помогло.
— Мне тоже. Что ж, будем предаваться мечтам, — сказал он.
— Мы могли бы объединить усилия, чтобы разгадать тайну происхождения второго секретера.
— Я так не думаю.
— Почему?
— По сути, мы ищем разные вещи, — сказал он. — Да, с одной стороны, мы оба ищем предмет мебели, но вы в действительности ищите то, что вас оправдает, доказательств.
— Если рассматривать это в подобном ключе, то, полагаю, вы правы, но еще я ищу справедливости и не считаю, что правосудие свершилось после ареста Блэра Болдуина и суда над ним.
— Хорошо, согласен, — ответил он.
— Спасибо за уступку. — Мне показалось, что на его лице мелькнула тень улыбки. — А что ищете вы?
Он помолчал мгновение.
— Я не знаю точно. Быть может, избавления?
— А в какой форме вам это видится?
— Пустошь, — произнес он. — Вы все равно от меня не отстанете, пока не узнаете.
— Ясно. Мы говорим о просто пустоши или о Пустоши, с большой буквы «П»?
— Так много вопросов. О Пустоши с большой буквы, — ответил он. — Пустошь, лабиринт, израненный повелитель.
Затем он рассмеялся, но смех его был невеселым, больше походил на кашель.
— Пустошь, — повторила я. — Как у Элиота. Эту местность пустошью не назовешь. Я никогда не видела столько зелени.
— Я найду ее, — сказал он. — Надеюсь, мы оба найдем то, что ищем.
— Разве мы не можем сделать этого вместе?
— Нет, не можем. На эти поиски надо отправляться в одиночестве. У каждого своя стезя. Главное в этой ситуации — не ошибиться с вопросом.
«Супер, — подумала я. — Очень может быть, что сейчас я нахожусь в машине на дороге, ведущей неизвестно куда, с человеком, который несет всякий бред и, возможно, вообще не в себе». Мне хотелось расспросить его подробнее, добиться от Перси прямых ответов, но я не стала давить на него. Возможно, моя врожденная тактичность взяла свое или быть может, я была не в настроении разгадывать загадки. Перси сник, было заметно, что раны от падения сильно болели. Я припарковалась на въезде в город. Перси, хромая, пошел прочь, неся в руках погнутый велосипед. Дойдя до угла, он на мгновение обернулся, и мне показалось, что он решил вернуться, что он хотел сказать что-то еще. Но он лишь кивнул мне. Я подумала, что это было безмолвное «спасибо», но позже я подумала, вдруг он просто признал во мне родственную душу, которая не в состоянии успокоиться, пока не получит ответа на свои вопросы, как мирские так и духовные в самом широком смысле этого слова. Эта сцена еще долго стояла перед моим мысленным взором.
