— Похоже, чаще всего он отправлял грузы в Шотландию, — сказала она через несколько минут.
— Мы отправляем грузы по всему миру. Я могу только допустить, что Тревор делал то же самое.
— А это уже по вашей части. Вот предмет, который стоит почти миллион баксов. Какое-то кресло. Должно быть, оно того стоило!
— Надо же! Дайте-ка взглянуть. — Я просмотрела бумаги. — Похоже, у Тревора дела шли лучше, чем я думала.
— Не совсем, — сказала она, доставая другую папку. — Видимо, он только организовал перевозку и получил комиссионное вознаграждение, около десяти тысяч, плюс транспортные расходы. Так что допускаю, что он был посредником в продаже этого кресла.
— Похоже на то.
— Это обычная практика?
— Прецеденты были. Время от времени мы берем предметы как посредники, чтобы перепродать. Обычно удается прилично заработать.
— Один процент или около того считается в вашем деле хорошей комиссией?
— Для посреднической перепродажи — нет, но если предмет дорогостоящий, процент будет ниже.
— Но не настолько низкий?
— Нет.
Через несколько минут Анна снова заговорила.
— Болдуин, — произнесла она. — Почему меня это не удивляет?
— Болдуин?
— Владельцем кресла стоимостью в миллион долларов был Болдуин. Он обналичил чек на девятьсот пятьдесят тысяч, а комиссионное вознаграждение и издержки обошлись Болдуину в гораздо меньшую сумму.
— У Болдуина было кресло стоимостью в девятьсот пятьдесят тысяч? Я ему не продавала ничего подобного.
— Очень плохо.
— Честно, дайте взглянуть.
Похоже, Анна была права. Кресло было помечено как музейная ценность, что, видимо, было правдой. Товар доставили торговцу в Глазго. В папке находились копии обоих чеков.
— А кресла стоимостью в девятьсот пятьдесят тысяч долларов действительно существуют? — спросила она.
— Очевидно, существуют. Но я подобным товаром еще не занималась. Как-то я помогала Блэру купить кресло Антонио Гауди стоимостью приблизительно чуть больше сотни тысяч.
— Это даже рядом не стоит со стоимостью того кресла. Назовите мастера, чье кресло могло стоить миллион.
— Может, трон Тутанхамона? — предположила я. Это, конечно, было шуткой, но я излагала свою точку зрения.
— Вы уже нашли, что может иметь отношение к этому секретеру? — спросила она.
— Нет еще.
Потребовалось пара часов, чтобы просмотреть папки. Я знала Тревора много лет, но впервые у меня появилась возможность познакомиться с ним так близко. Я чувствовала себя так, словно роюсь в его белье. Еще больше осложнял ситуацию тот факт, что мне было трудно оторвать взгляд от ведущей в подвал двери, и я бы не удивилась, если бы оттуда вылетело привидение Тревора. Не слишком приятные ощущения. Я постаралась сосредоточиться.
