После многих дней внутренней борьбы наконец-то появился свет в конце туннеля. Уход добровольцем в армию был не столько жестом патриотизма, сколько попыткой к бегству…
Родни вылез из ванной и начал с силой растирать тело полотенцем.
В дверь постучали, а затем раздался голос Мэри:
– Пришел доктор Суинберн. Он внизу, сэр. Вы хотите его видеть?
– Ну… да, – поколебавшись, принял решение Родни Принс. – Скажи ему, чтобы подождал немного. Я оденусь и спущусь вниз.
В свое время, когда работы прибавилось, Родни взял Суинберна к себе в качестве ассистента, но с тех пор, как говорится, утекло много воды. Помощник успел крепко встать на обе ноги и теперь, как представлял себе доктор Принс, начинал тяготиться своим подчиненным положением. К тому же со временем в его характере обнаружились черты, которые не нравились Родни. Доктору Суинберну были присущи отсутствие симпатии к ближнему, предрасположенность к подлости и склонность ловить рыбку в мутной воде.
Накинув на себя теплый домашний халат, Родни Принс спустился на первый этаж. Гостя он нашел в кабинете. Доктор Суинберн был тощим молодым человеком с копной светлых волос на голове. Темно-карие глаза сверкали по обе стороны от узкого носа, под которым полнел чувственный рот.
При появлении хозяина дома молодой врач выразил бурную радость. Они обменялись крепкими рукопожатиями. Родни предложил гостю сигарету и поднес зажигалку.
– У вас здоровый вид, – заявил доктор Суинберн, – такой подтянутый. Вот только непривычно видеть вас без бороды.
– Мне тоже непривычно было смотреть на себя в зеркало, – рассмеявшись, сказал Родни. – Но сейчас я освоился. Неудобство вызывает только необходимость постоянно бриться.
– Вам следует отрастить бороду, прежде чем возвращаться к своей практике, – хихикнул гость, – а не то леди это может не понравиться.
Родни пришлась не по душе острота молодого человека. Именно из-за его всегдашней развязности общаться со Суинберном часто бывало неприятно.
– Как вообще идут дела? – спросил доктор Принс.
– Работы – непочатый край. Половины вызовов вообще не стоило бы делать. Это касается в первую очередь леди Кутберт-Гаррис. Когда вы уехали, мне пришлось побегать из-за капризов этой дамы. Она не верила, что вас нет в городе, и не хотела лечиться у меня. Каждый раз, когда я приезжал к ней, леди засыпала меня вопросами о вашем местопребывании и просила, чтобы вы обязательно навестили ее, так как ни один другой врач не способен понять ее так же хорошо, как вы. Но я стойко хранил терпение, так как один вызов к ней по деньгам равносилен целому дню напряженной работы с теми, кто живет в районе доков. Тяжело пришлось, что ни говори. Мне то и дело приходилось отвечать на ее вопросы о вас и напропалую врать о том, что в каждом своем письме вы справляетесь о ее здоровье.
