Только очутившись в спальне, Родни нарушил тишину:
– Прошу прощения за то, что вынудил вас покинуть семью в такой день. Сегодня сочельник, и погода настолько ужасная, что…
– Не волнуйтесь. Таковы правила игры. Привет, Кейт!
Опершись руками себе в колени, Питер Дэвидсон склонился над кроватью роженицы.
– У тебя родится рождественский ребенок.
Опять в его голосе прозвучала фамильярность. Родни видел, как лицо Кейт осветилось улыбкой. Так улыбаются старому другу. Доктор Принс почувствовал легкий укол профессиональной зависти. Кейт никогда не улыбалась ему так радушно. Впрочем, никто из его пациентов не относился к молодому врачу так, как они относились к доктору Дэвидсону. Три месяца Родни пытался проникнуть в мир никому не доверяющих людей. Он старался найти с ними общий язык, хотя подозревал, что обитатели этого мира даже по выговору способны определить, что доктор Принс является представителем «высшего класса». Они не могли ясно выразить свои чувства, но в глубине души эти люди негодовали на чужака, считая его высокомерным снобом.
С видимой неохотой Родни Принс снял с себя пиджак и закатал рукава. Холод комнаты проник через тонкую шерстяную ткань рубашки и жилета. Открыв саквояж, он вытащил оттуда все, что могло им понадобиться. За окном раздались голоса. Казалось, что люди говорили, обмотав рты полотенцами.
– Привет, Джо! Веселого Рождества!
– Веселого Рождества, Джимми! Веселого Рождества!
– Домой идешь?
– Нет, приятель. Моя старуха обещала огреть меня кочергой, если только я посмею показаться на пороге.
Приглушенный смех. Затем на улице вновь воцарилась тишина.
Дэвидсон продолжал болтать с Кейт. Родни неожиданно ощутил давящее чувство одиночества. Казалось, он лишился любых человеческих привязанностей. Все, кого он знал, а также его семья и Стелла оставались равнодушными и порицающими. В их холодных взглядах не было места теплу, а чувствовалось лишь недовольство. Родни видел их всех стоящими, вросшими, словно могучие дубы, корнями в склон высокого холма, а сам он превратился в маленький ручеек, катящий, изгибаясь, свои воды у его подножья. Они все казались такими большими и могучими, но все-таки были неспособны остановить бег его вод. Воды ручья добежали до долины, где жили эти люди. Мужчины на улице, рожающая девчонка на кровати, плотный, крепкий врач, который держал ее жизнь за повод, – все они как бы слились вместе. Родни жил среди этих странных людей, но не становился для них своим. Дружеская рука помощи была ему сейчас необходима, как никогда прежде. Чужак потерялся на этом огромном, незнакомом и страшном континенте одиночества. Безрадостный ландшафт тянулся во все стороны: белый, безнадежный и пустой…
