Женский голос звучал приглушенно, почти как шипение:
– Почему ты все время настаиваешь на этом? Почему ты такой грубый? Мы уже все обсуждали раньше. Я не собираюсь терпеть эту мерзость каждую ночь!
– Но, дорогая… Мы уже так долго… почти… – заикаясь, произнес Родни с невыразимой болью в голосе.
– Не будь таким вульгарным! Ты похож на… этих докеров.
Тогда он ее отпустил. Жена в помятом шифоне соскочила с кровати и исчезла в будуаре. Щелкнул, поворачиваясь в замке, ключ. Родни понял, что Стелла намеревается провести ночь у себя на кушетке. Мучительное желание собралось, казалось, в одной точке. Он ее ненавидел. Родни забарабанил в запертую дверь, зло шипя слова, которые ни за что не произнес бы при других обстоятельствах. Стелла не отвечала… Когда он, прихрамывая, вернулся к кровати и, обессиленный, упал в постель, то вцепился зубами в ткань подушки, заглушая рвущийся из груди стон.
Стелла легко умела довести его до этого состояния. И все потому, что он не мог ее разлюбить. Жена без труда превращала мужественного человека шести футов ростом в никчемное, извивающееся существо. Родни Принс понимал, как ему следовало поступить еще много лет назад, но, к сожалению, он не мог представить себе, что прикасается к какой-нибудь другой женщине, кроме Стеллы. Родни полюбил ее еще когда ей исполнилось пять лет. Она тогда шла между ним и Фрэнком. Именно Стелла стала причиной первой серьезной ссоры между братьями.
Утром муж и жена встретились за завтраком. Стелла казалась бледнее, чем обычно. В присутствии слуг она смеялась и болтала о предрождественских заботах. Жена получила хорошее воспитание. По мнению Родни, она бы не утратила светскости даже в аду. Он понимал, что выглядит ужасно. Чернота бороды подчеркивала смертельную бледность лица. Он мало говорил и почти ничего не ел. Выпив три чашки кофе, сослался на неотложные вызовы и поспешил покинуть столовую. Даже не глядя на жену, Родни понимал, что Стелла тут же надела маску печали и мягкого укора.
То, что их вчерашнюю ссору было слышно в дальних комнатах, где жила прислуга, его не волновало. Родни привык, что слуги знают о его личной жизни не меньше его самого. Он даже не задумывался о том, что, в отличие от тех, кто служил его семье тридцать-сорок лет, некоторые молоденькие горничные пробыли здесь на службе не более трех месяцев и что их ни в коем случае не стоит считать его «старыми друзьями».
Во входную дверь застучали. Громкий стук вывел Кейт из полузабытья. Она широко открыла глаза.
