— Я могу вам показать паспорт, — сказала я, немного досадуя на лицедейство старика: то ли он и правда забыл имя, но теперь притворяется, что помнил, стыдясь возрастного склероза, то ли действительно он проверял меня.
Сделав несколько глотков, он попросил разрешения закурить. И, закурив, заговорил.
— Тут после кончины вашей сестры много побывало разных людей: не знали, что ее уже нет, вот и приходили навестить, думали, телефон не работает. И следователь, конечно, несколько раз наведывался, все меня расспрашивал — что да как. Она ведь сказала, что в дом отдыха едет, отдала мне ключи для вас, простилась, так, сказала, я вас люблю, Василий Поликарпович… Я ведь вдовец, все хочу жениться, у меня много женщин, все хотят со мной жить, а я боюсь. Одних только Елен — пять. Ну, конечно, такая, как ваша сестра, для меня сильно молодая, а вот одна дама сорока пяти лет очень даже напротив… Но я боюсь: мне, знаете, сколько.
Я смотрела на него, гадая — может быть, сосед Анны — полоумный? Или старый маньяк?
— …ну, скажите, сколько?
По виду ему можно было дать от шестидесяти пяти до семидесяти, но я решила ему польстить:
— Лет пятьдесят пять?
— Вот! — Возликовал он. — А мне семьдесят три!
Вдруг лицо его посуровело; он как бы весь подобрался.
— Это я так, — словно извиняясь, сказал он. — Дабы не очень вас опечалить — решил пошутить. Продолжу, продолжу… — Он помолчал. Молчала и я. — Следователь все расспрашивал, кто у нее бывал часто. Я все темнил: сейчас и милиции-то доверия нету. Говорю, подруга приходила, вроде, Елена, я вам, кстати, рекомендовал бы ей позвонить. Она тут сильно убивалась, когда про сестру вашу узнала. А мужчина, мужчина какой-нибудь был? Бывали, говорю. Художник один, бородатый, лохматый… Удивляюсь я — как мужчина может такие длинные волосы отпускать! Бывший муж, спрашивает следователь, все ведь они узнали. Да, бывший муж. Они и прожили-то вместе года полтора, кажется… Если не год. А еще кто бывал?
— Чего ж вы чай-то не пьете? — Вдруг спросил старик, глянув на меня осуждающе. — Может, дать вам рюмочку коньячка?
— Нет, спасибо.
— Тогда я себе налью, пожалуй.
Он встал и пошел по комнате к старому серванту, достал темную бутылку, две рюмки.
— Не хотите, не пейте, а налить налью. И помянуть бы сестру следовало.
— Да, — согласилась я.
— Пухом ей земля, — Василий Поликарпович выпил быстро, а я, только пригубив, поставила рюмку снова на стол.
— Потом, говорю, этот приходил, Владимир Иванович. Поверьте, Дарья, он — то ее и погубил. Они, конечно, были близки! А я с его тестем одно время работал; сам он меня и не знал, а шеф его, директор, Артемьев, часто вместе со мной в бане парился — случайно сначала попадали, а потом и договариваться стали… Меня вообще в городе многие знают. Я и с актрисами известными водочку пил. И каждая продавщица у нас тут, в центре, со мной здоровается. Всегда продукты только свежие мне — продавщицы предупреждают: «Не берите, Василий Поликарпович, позавчерашний завоз»…
